Любовь горца

Дверь за братом закрылась в ту минуту, когда об нее, вместо затылка Торна, разбился стакан с виски. И вот Лиам остался один. В одиночестве, кипя от гнева, как шипят, попадая в огонь, угли, разбрызгивая искры в виде множества воспоминаний, намерений и ошибок. Они горели в огне его ярости, превращаясь в нечто хорошо знакомое и смертельно опасное. Но здесь не было никого, чтобы его убить.

Его голова кружилась от приступа опьяняющего гнева. Лиам уставился в пылающий камин, и единственным звуком было потрескивание огня, пожирающего воздух вокруг. Если бы он мог контролировать собственный ад… сдерживать его, заключив в оболочку из камня! И поддерживать горение только для того, чтобы тем, кого он любил, было тепло и спокойно.

Если бы этот ненасытный огонь не пожирал его самого! Не обжигал его плоть, которая становилась красной и покрывалась пятнами от воздействия этого жара. У него кипела кровь. Его раны горели. Шрамы на спине чесались и мучительно болели, будто вновь открылись.

В голове стучало в том же ритме, что билось сердце. Он больше не мог смотреть на огонь и слушать демонов, наполнявших криками молчание комнаты. Лиам встал и, пошатываясь, пошел к буфету, чтобы налить еще скотча. Увидев, что графин пуст, он решил, что ближайшая бутылка находится в библиотеке.

Лиам осторожно крался по собственному замку, и ему казалось, что вокруг колышутся черные тени. Это тени его демонов, нетерпеливо ждущие, когда можно утащить его на последний суд. Они прятались за гобеленами, под коврами и холодными камнями пола. Демоны безжалостно хлестали потоками дождя по башне замка. Молнии разрывали мрак бури, мгновенно освещая залы и рождая кошмарные белые видения.

Перед ним всего в двух шагах возникла призрачная фигура в черном плаще с красными глазами. Молния блеснула и погасла, погрузив зал во тьму. Лиам выхватил нож, и тут гром потряс камни замка.

– Ты дьявол и пришел меня забрать? – спросил он. – Или броллахан, ищущий убежища от бури?

Волосы Лиама встали дыбом в предчувствии угрозы. Он ощущал гнилую вонь смерти, как будто старуха с косой дохнула в его сторону. Эти глаза, этот облик… Он казался одновременно и знакомым, и абсолютно незнакомым.

– Интересно, это ты утащишь меня в ад? – спросил Лиам заплетающимся языком, чувствуя одновременно и облегчение, и опьянение, так как скотч наконец попал в кровь и весь мир вокруг закачался.

Со стороны библиотеки донесся из темноты высокий женский голос, и ему невнятно отвечал мягкий мужской. Снова блеснула молния, и Лиам увидел, что в зале он один. Кровь стучала в жилах с такой силой и яростью, что походила на удары кузнечного молота.

Неужели его запятнанная совесть начала рождать привидения?

– Отец? – позвала Рианна из библиотеки. – Это ты там ходишь?

Лиам сделал несколько шагов в сторону двери в библиотеку, но ему пришлось опереться о притолоку, чтобы не качаться.

Рианна и Джани сидели друг напротив друга за шахматной доской. Около Рианны стояла чашка ароматного чая с индийскими специями, а в камине потрескивал огонь.

Джани вскочил на ноги и отошел от стола так быстро, что походил на провинившегося негодяя. Но Рианна выглядела совершенно спокойной, она осталась сидеть и улыбалась во весь рот. Лиам любил ее так сильно, что сердце щемило.

– Чем вы занимаетесь? – Он попытался смягчить голос, но ему не удалось охладить ярость, кипящую внутри.

– Ты же знаешь, я не могу спать в бурю, – ответила Рианна и шаловливо тряхнула кудрями. – Поэтому Джани приготовил мне чай, а я учу его играть в шахматы, но он такой смешной – все время проигрывает.

– Правда? – Лиам посмотрел в большие темные глаза Джани, стоящего на другом конце библиотеки. Огонь бросал отблески на его черные волосы и на бело-золотую рубаху-курту.

Лиам провел немало вечеров, играя в шахматы с Джани, и мальчик научился играть даже лучше, чем он сам. Рейвенкрофт, сощурившись, посмотрел на мальчика, которого знал лучше, чем собственного сына. Он был одним из его страшных грехов, который всегда был при нем. Джани служил напоминанием о его проклятии, но Лиам высоко его ценил.

Ему казалось, что с годами из глаз мальчика стала исчезать ненависть. Но Джани становился мужчиной. Возможно, он научился ее скрывать? Непохоже. Потому что Джани никогда не умел прятать свои эмоции, его выдавало выразительное лицо. И сейчас его глаза виновато и беспокойно блестели.

– Вам что-нибудь нужно, лэрд? – спросил он.

Неожиданно Лиаму очень не понравилось, что его слуга и дочь находятся вдвоем в комнате поздно вечером.

– Где мисс Локхарт?

Он оглядывал комнату, стараясь, чтобы тени прекратили свой безумный танец, из-за которого его голова, переполненная виски, постоянно кружилась. Ему казалось, если он найдет в этой комнате кого-нибудь, то это будет именно его строгая гувернантка. Она часто приходила сюда. Лиам видел ее здесь, когда она просматривала названия книг и даже бормотала что-то, разговаривая с ними, как со старыми друзьями.