Любовь и бессмертие

– Знаешь-нет, Василича-то я увела! – Маша помолчала и мелко заколыхалась в смехе. – Зазноба ведь у него была. Гордячка, как наша Женька! Вася ещё парнишкой был, когда её заприметил, она в соседях с его бабкой жила. Со скрипочкой в школу ходила. Вася-то сельский. Его отец из Москвы в село уехал, что-то у него с родителями случилось, разлад какой-то, он всё бросил и уехал. В селе и маму Васину нашёл. А когда отец помер – дед, значит, Васин – отец с Васей приехали на похороны, тут только бабка и внук познакомились. После Вася в Москву к бабке наезжать стал. Бабка Аглая Никифоровна – царство небесное, ох, и суровая женщина была! – звала Васю насовсем переехать, да поначалу не мог он, хозяйство у них в селе было, а Вася – единственный сынок и помощник. А потом… Родители-то у Васи недолго пожили, мама болела, потому рано умерла, и отец не задержался, почитай следом за женой на тот свет отправился – лег вечером спать, а наутро не проснулся. Тогда Вася и переехал к бабке. За скрипачкой этой ухаживать стал, потом предложение сделал. А она ему: «Ты хороший, Вася, я вижу, да разные мы с тобой, соскучимся скоро друг около дружки». – Манерно искривив губы, Маша изобразила пассию молодого Василича тоненьким голоском.

Я усмехнулась. Увидев это, Маша вновь заколыхалась.

– Не вру, Маленькая, видела я её! Вся розовенькая, ножки тоненькие, того и гляди, подломятся, да ещё на каблуках! Тащит она эту скрипочку свою, да портфельчик, голова в кудряшках далекооо впереди, зад откляченный сам по себе – отстал, никак туловище не догонит. Посмотрела я на неё, ну, думаю, эта мне не помеха! В общем, только пару раз мне себя Васе показать и пришлось. Первый раз я пирог с мясом испекла, да к бабке его Аглае Никифоровне в гости зашла, совета якобы попросить. Чаю мы с ней попили, я ей про себя рассказала, она мне про Васину несчастную любовь. Потом Вася с работы пришёл, полпирога сходу съел, ел и нахваливал. Я – домой, а бабка Васю отправляет проводить меня. Мы целый час в подъезде с ним и простояли – знакомились. Потом я в гости к бабке ещё два раза заходила, да только без чаепития, спрошу что-нибудь, гостинец оставлю и домой. На третий раз пришла, Аглая меня спрашивает: «Не обидел ли тебя Вася, раз убегаешь, не дождавшись его?» А я скромно: «Нет, мол, всё в порядке. Хороший у вас внук, разве он может обидеть?» Как-то в воскресенье отправила она Васю пригласить меня на обед, я пришла. Пообедали, а после в парк пошли прогуляться, там на травку присели, я волосы поправлять, я тогда форсила, косы не плела, а у меня заколка сломалась. Давай я волосы в косу собирать, а Вася рукой в них зарылся и всё, забыл свою скрипачку! – Маша усмехнулась. – Она потом приходила, пожалела, видать, и гордость свою оставила, да опоздала – мой уже Вася был!

Я, Маленькая, знаешь, насмотрелась на маму, как она со мной одна мучилась, а с нею так же билась её мать – бабка моя, и ещё в детстве решила: неет, у меня так не будет! Я мужчину себе найду на всю жизнь. Любить буду так, что никуда он от меня не денется, а если и позарится когда на кого, всё равно верну и ни словом, ни взглядом не попрекну, как и прежде, любить буду!

– А зачем, Маша, она приходила?

– Да не спрашивала я! Я назавтра повезла Васю с Сергей Михалычем знакомить, про неё и думать забыла. Потом, когда мы уж с Васей расписались, я к Аглае ездила, что по хозяйству помочь. Соседи болтали, что вроде бы она беременна от кого-то… – Маша прикусила язык и, прикрыв рот ладошкой, уставилась на меня. – Маленькая, не от Васи это… не смотри на меня так… она приходила, Вася с ней уже месяца три, как не встречался! И когда приходила, никакой беременности у ней не видно было. – Маша побелела и помертвелыми губами едва выговорила: – Думаешь, от Васи?

Я отрицательно покачала головой.

В дверях отделения показался Максим, подле него шагал маленького роста щуплый человек в цветной шапочке на голове и синей униформе врача, с пачкой бумаг подмышкой. Человечек что-то говорил, Максим, согнувшись над ним чуть не вдвое, внимательно слушал. Они дошли до нашего диванчика, остановились, теперь человек, не мигая, смотрел на нас с Машей, то ли видя нас, то ли не видя, продолжал вещать Максиму о разновидностях язв.

Нахмурившись, Маша вслушивалась в малознакомые и вовсе незнакомые слова. Взглянув на меня, она сдавленно позвала:

– Мал…кая…

Я обняла её.

– Не волнуйся, Маша! Доктор говорит не про Василича. Здравствуйте, доктор!

Человек, будто не услышав приветствия, договорил фразу про потерю крови при язве до конца и умолк. Выпуклые голубые глаза смотрели на меня без всякого выражения. Я улыбнулась.

– Доктор, как дела у нашего больного?

– Вы кто?

– Родственница. Меня зовут…

– Что, ещё одна?!

– Простите? – растерялась я и взглянула на Максима.

Макс лучился удовольствием. «Как отец! Воистину, яблочко от яблоньки…» Перехватив мой взгляд, Максим изобразил шутливо-виноватую гримаску.

Доктор тоже посмотрел на Максима. Сделал он это странно – не поворачивая голову, а закинув её назад, над собой.