Любовь и долг Александра III

Несколько раз мамá заводила разговор о поездке в Данию. И Александр не мог не понимать, что это неминуемо, что с другими привязанностями надо расстаться. И на время благоразумие овладевало им, и он пространно описывал это свое отрезвленное состояние:

Теперь настает иное время, серьезное: я должен думать о женитьбе, и дай бог найти мне в жене друга и помощника в моей незавидной доле. Прощаюсь с М.Э., которую любил, как никого еще не любил, и благодарен ей за все, что она мне сделала хорошего и дурного. Не знаю, любила ли она меня, но все-таки со мной она была милее, чем с кем-либо. Сколько разговоров было между нами, которые так и останутся между нами. Были и неприятности и ей, и мне за нашу любовь. Сколько раз я хотел отстать от этой любви, и несколько раз удавалось на время, но потом опять сойдемся, и снова мы в тех же отношениях.

Теперь я уверен, что удалось пересилить себя, я устремлен целиком в будущее, а милая М.Э. – это прошлое. Радостное и счастливое, но прошлое.

В толпе друг друга мы узнали; Сошлись и разойдемся вновь. Была без радости любовь, Разлука будет без печали.

Все как у Лермонтова, которого мы с ней так любили.

Одно время он был вполне спокоен и даже думал, что как порядочный человек должен позаботиться о приличной партии для Марии Элимовны. Вообще было бы чудесно, если бы она вышла за какого-то его друга, они могли бы видеться в любое время и продолжать прежние дружеские отношения. Конечно, без всяких нежностей, но видеть ее, когда захочется, знать, что она счастлива…

Мысленно окинув взором круг своих самых близких приятелей, Александр остановился на Илларионе Воронцове-Дашкове. Он богат, знатен, ему двадцать восемь лет, самое время жениться.

– Илларион, слушай, а почему ты не женат? – спросил он в тот же вечер.

– Не встретил пока ту, которая станет мне дороже моей свободы, – усмехнулся красавец Воронцов-Дашков.

Александр неприязненно посмотрел на него. Как он красив! Мария Элимовна запросто может в него влюбиться. И забудет своего друга… Ничего! Главное – ее счастье.

– Я нашел тебе невесту, – решительно произнес Александр. – Меня заботит судьба Марии Элимовны.

Несколько мгновений Воронцов-Дашков смотрел на своего друга, не понимая, видит ли перед собой образец беспримерной наивности или беспримерной наглости. Затем осторожно сказал:

– Избави бог, ваше высочество. Лавры Амфитриона никогда меня не прельщали, да и по натуре моей в этой роли выступить не могу. А если хотите правду услышать, врагу не пожелаю быть женатым на фаворитке своего государя.

Александру показалось, будто он ослышался. А потом он счел за благо сделать вид, что ничего не слышал.

Александр очень хорошо помнил, что произошло позднее. Приехала взволнованная тетя Маруся, герцогиня Лейхтербергская, и сообщила, что в какой-то парижской пошлой газете появилась статья скандального характера. В ней, ссылаясь на «достойную доверия русскую корреспондентку», утверждалось, что наследник русского престола ведет легкомысленный образ жизни и отказывается от брака с датской принцессой, потому что волочится за фрейлиной императрицы, какой-то княжной М.

Тетя Маруся уверяла, что эту статью напечатали в других европейских странах, и, вероятно, о ней уже известно в Дании. Александр растерялся. С одной стороны, это было ужасно. Такая обида для Дагмар! Если об этом узнают король и королева, они запретят своей дочери даже думать о легкомысленном русском наследнике. С другой стороны… ему ведь совершенно не хочется жениться на Дагмар. И если разразится скандал, то отец махнет на него рукой и позволит ему… Позволит? Или нет? Но как этот скандал отразится на Марии Элимовне?

«За себя мне все равно, – торопливым почерком записал он в тот день, – но бедная, бедная М.Э.! Вот до чего я ее довел, что о ней печатают в газетах! Вот он, мир-то! Вот люди!»

– В чем дело? – резко спросил тогда отец. – Что у тебя за отношения с княжной Мещерской?

– Никаких отношений у нас нет! – с вызовом ответил Александр. – Все эти разговоры – досужие домыслы!