Любовь и гром

Она снова не ответила, но спина ее прогнулась, голова откинулась назад, пальцы судорожно сжимали его бедра. Воспользовавшись тем, что она вытянула шею, он осторожно прихватил кожу зубами, отчего по телу Джослин пробежала волна сильнейшего возбуждения. Его рука, до этого обнимавшая ее за талию, легла на обнаженную грудь. Сосок уже затвердел и жаждал прикосновения. Кольт немного подразнил его, прежде чем его ладонь начала крепко сжимать и поглаживать ее грудь массирующими движениями. Затем он обнажил вторую и одарил такой же одурманивающей лаской. А пальцы его второй руки меж тем медленно двигались…

— Прости, что не вытерпел, герцогиня, но тебя ведь честно предупреждали, верно?

Его жаркое дыхание, обжигающее ухо, едва ее не доконало. — Я… не рассчитывала… на такое… нападение… сзади…

— сумела наконец выдавить она и услышала его мягкий смех.

— Не имеет значения, когда и как, если от тебя ничего не зависит. У тебя не осталось выбора, когда ты согласилась поехать со мной. На самом деле у тебя уже давно не было выбора. Просто ты этого еще не знала.

— О чем ты говоришь?

— Если девушка-шайеннка разрешает воину интимные прикосновения, никто не упрекнет его потом, если он станет обращаться с ней, как с собственностью. Наоборот, все будут удивлены, если он не пожелает рассматривать ее как свою принадлежность. А ты разрешила мне больше, чем прикосновение, не так ли, герцогиня?

Собственность? Принадлежность? Почему эти слова не оскорбляют ее? И почему его низкий голос заставляет ее еще острее ощущать то, что она и без того чувствует достаточно остро? А его пальцы… О Боже, она едва смогла набрать воздуха, чтобы ответить ему…

— Я не шайеннка…

— Зато я шайенн.

— Только наполовину.

— И эта белая половина в последнее время испытывала адские трудности, сопротивляясь вошедшим в плоть и кровь за долгие годы обычаям и представлениям. А теперь повернись.

— Что?

— Повернись. Я хочу, чтобы ты села ко мне лицом.

— Но… но зачем?

— А ты как думаешь?

В его голосе было столько страсти, что она без труда угадала ответ. А с помощью умелого движения пальцев в глубине ее нежной плоти и поглаживания ее груди он позаботился о том, чтобы она не очень возражала против его намерений. Она просто никак не могла поверить, что он серьезно собирается сделать это прямо на лошади.

— Почему ты не остановишь коня?

— Терять время, расстилая одеяло? Для этого придется отрываться от тебя, а мне этого совсем не хочется. К тому же я представлял себе все именно так, герцогиня, когда ты возбуждающе постанывала во сне. Ты скакала на моем пальце в ритме хода лошади, а теперь я хочу, чтобы ты так же поскакала на мне.

Кольт не успел закончить, как она уже перекинула ногу через шею лошади, и он помог ей полностью повернуться к нему. Возникла небольшая проблема с юбкой, но, когда она решила ее, он тоже уже был полностью готов. Прежде чем Джослин успела подумать, как все будет происходить, Кольт поднял ее и насадил на себя, одновременно пришпорив коня. Ахнув, Джослин ухватилась покрепче за его плечи.

Это была самая невероятная скачка в ее жизни. Обвив руками шею Кольта и обхватив ногами его бедра, она, не напрягая ни единого мускула, лишь скользила в такт движениям мужчины и лошади. Но по-настоящему интересно стало, когда Кольт замедлил бег коня и начал двигаться не в такт с ним, а наоборот, вынуждая Джослин во встречном движении подлаживаться к его ритму.

К тому моменту, когда лошадь встала, Джослин успела трижды испытать наивысшее наслаждение. Она полностью утратила представление о времени и об окружающем и не сразу сообразила, что они стоят, а Кольт очень нежно ее целует.

— С тобой все в порядке?

— Не имею ни малейшего понятия…

Он рассмеялся. Боже, она чувствовала его между своих ног — они все еще были соединены друг с другом. И она все еще прижималась к нему. Откинувшись назад, она схватилась за его плечи. Слава Богу, в наступивших сумерках нельзя было увидеть, как она покраснела. Но Кольт, должно быть, почувствовал это. Ласково приподняв ей подбородок, он снова нежно поцеловал ее в губы.

— Ты привыкнешь, герцогиня. Я собираюсь об этом позаботиться.

К чему? К тому, как он занимается любовью? Или к его новой манере поведения? Она уже так сжилась с его самоуверенностью и резкостью, с тем, что он постоянно отталкивает ее либо словом, либо делом. С тех пор как они покинули Санта-Фе, он сильно изменился, и Джослин еще никак не могла понять, что ей делать с этим новым Кольтом Сандером. Конечно, назвать его обаятельным она бы не рискнула. Приходило на ум слово «собственник», если вспомнить то, что он ей говорил. Но ведь вряд ли он всерьез называл ее своей собственностью?

— Э-э, кажется, кто-то обещал нам ужин сегодня вечером? Я не совсем уверена, но, похоже, умираю с голоду.

Кольт снова засмеялся — еще одно, совершенно неожиданное в нем, новое свойство.