Любовь и смерть на карантине

Стас какое-то время принюхивался, словно ищейка, но пахло тухлятиной и реагентами, потом он еще с полчаса осматривал небольшую однокомнатную квартирку старухи Ищенко. Не здесь убили… А где? Или убили здесь, а расчленили не здесь? Одни вопросы, и все пока без ответов.

– Вещи какие-нибудь пропали? – без всякой надежды спросил он.

– Одежда вроде вся на месте, – неуверенно сказала Суркова. – Разве что кот. Котик ее любимый пропал.

– У нее был кот? – живо обернулся Стас. – Что, и кота украли? Он небось царапался, – попытался Стас шуткой разрядить обстановку.

Суркова хихикнула:

– Да вы не поняли. Кот у нее умер, лет пять назад. Как же баба Маша горевала! Сказала, что больше никого не хочет, мы ей котеночка бездомного хотели взять. Чтобы не скучно было. Но она купила мягкую игрушку. Кота. Заместо живого. Тогда-то мы и поняли, что тетя Маша из ума выжила. Боялись даже, что сиделку ей придется нанимать или в больницу психиатрическую отправить. Да и соседи жаловались.

– Жаловались? На что?

– Вела себя больно шумно, – вздохнула Майя Викторовна. – Шваброй в потолок стучала и по стенам, орала громко. О том, что государство ее ограбило. А потом побираться стала. Ну не маразм, скажи́те?

– Да, беда, – сочувственно кивнул Стас. – Котик, говорите, плюшевый пропал? Странно…

У него была идея на сей счет, но она плохо вписывалась в версию о маньяке. Неужели убийц и в самом деле было двое? И эти дела ни в коем случае нельзя объединять в одно?

Он глянул на часы и со вздохом сказал:

– Ладно, идемте. Вас небось дома ждут? – Суркова кивнула. – И меня ждут.

Они вышли на лестничную клетку. Суркова запирала дверь теткиной квартиры, когда из соседней вышел мужчина.

– Добрый день, – напряженно поздоровался он. – А вы, собственно… – Майя Викторовна распрямилась, резко обернулась, и мужчина тут же сменил тон: – Не узнал, богатой будете, – сказал он весело.

– Здравствуй, Валера, – улыбнулась Суркова. – Вот, полиция, – она кивнула на Стаса.

– Слава богу! – с облегчением сказал сосед Ищенки. – Я вот уже две недели хожу принюхиваюсь. С тех пор как баба Маша мне в стенку перестала стучать в пять утра. Хотел было вам звонить, да соседка меня опередила. Я уж подумал, что там труп, – кивнул он на дверь старухиной квартиры.

– Это я позвонила Лене, – вздохнула Суркова. – Когда тетя ни тридцать первого, ни первого на звонок не ответила. Ни на один. Тут я и забеспокоилась.

– А когда она перестала стучать в стену? – спросил Стас. «Хороший рост, – с завистью подумал он, глядя на Валеру. – Вот вам и кандидат в маньяки. Надо его проверить. Впрочем, сколько их таких? Но все равно: беру на заметку».

– Дайте подумать, – наморщил лоб Валера. – Дня за два до Нового года, точно не припомню, соседка моя затихла. Заработался, – сказал он виновато. – Сами понимаете: перед праздниками запарка.

– А вы почему дома? – подозрительно спросил Стас.

– Удаленка пока, – коротко пояснил Валера.

– А я уж было подумал, на карантине. В смысле на мониторинге.

– Да я уже отсидел, – рассмеялся Валера. – Я осенью болел. Так что незаразный, не беспокойтесь.

– Да я не…

И тут у Сурковой зазвонил телефон. Стас с досадой поморщился: его время, похоже, истекло. Это наверняка ее мама.

– Вы тут никого из посторонних не видели? – с надеждой спросил он у Валеры. – Может, к вам из ЖЭКа заходили? Сантехник, там, или электрик счетчики проверял…

– Дайте подумать… Мужчина с опросником приходил.

– С каким опросником? – Стас напрягся.

– Сказал из мэрии. Спрашивал, чем мы недовольны в плане обустройства придомовой территории. Ну там озеленения не хватает, или шлагбаум на въезде во двор надо поставить. Я сказал, что всем доволен, а он мне: так нельзя. Все жильцы должны высказать свои пожелания. Я говорю: ну тогда пишите, что мне деревьев во дворе не хватает. Хотя какие деревья? Рядом парк. Дурью маются. Понятно: в этом году выборы, – насмешливо сказал Валера.

– А к Ищенко он в дверь звонил?

– Он ко всем звонил. Работа такая, – улыбнулся Валера.

– А как он выглядел, не припомните?

– Да я его что, рассматривал? Он даже в квартиру не зашел, сказал, что им нельзя. Через порог говорили. А в коридоре, сами видите, темно. Лампочку надо бы поярче ввернуть, да все некогда.

– Ну, хотя бы примерно опишите этого мужчину из мэрии.

– Ну, примерно с меня ростом. Это я запомнил, потому сам не маленький. В бейсболке почему-то. Хотя на улице был мороз. Это меня, признаться, удивило. Не мерзнет ведь. Хотя, может, он на машине.

«Стоп! – сказал себе Стас. – Вот оно! То, чего мы не учли, расследуя это дело!» И, волнуясь, спросил:

– А еще какие-нибудь приметы?

– Вы много от меня хотите, – было видно, что Валере этот разговор надоел и он мечтает поскорее отделаться и от малознакомой родственницы своей соседки, и от Стаса. – Если уж честно, я рад, что вредная бабка пропала. Да и не только я. Она стучала по батарее так, что слышал весь подъезд. И орала при этом. Кого-то, видать, достала.

– Я не припомню, чтобы крали вредных старух, – съехидничал Стас. – Хотя и сам соседями недоволен.