Любовь и тайны, меч и порох (СИ)

  Скопин-Шуйский чувствовал угрызения совести, когда видел, как тысячи бородатых русских мужиков, оторвавшись от земли и взявшись за топоры и косы, лезут на уступ. Они ищут свою правду и лучшую долю, а найдут смерть. Но такова жизнь.

Подпустив мятежников, князь Михаил голосом полным отчаяния скомандовал:

  - Дружно пли!

  Десятки, затем сотни повстанцев оказались убиты и ранены. Оглушительный грохот закладывал уши, а затем сменялся стонами раненых и искалеченных людей.

  Передовые ряды мятежников, было, в страхе попятились назад, но сзади на них давили другие. Немного поколебавшись, волна снова хлынула вперед. Стрельцы в поте лица только успевали перезаряжать и били практически в укор. Кровь буквально стекала по холму, его подступы оказались усеяны полумертвым ковром из убитых и раненых тел.

  Часть мужиков сумела прорваться на ближнюю дистанцию и их встретили ударами бердышей и сабель.

  Скопин-Шуйский не думал о том, что сражается с такими же русскими людьми, как и он сам. Размахивая сразу двумя саблями, князь бросился в бой. Азарт войны! Мятежники превратились для него в бесовскую рать, которую следует уничтожать.

  Мужики тоже рассвирепели и лезли в бой, не считаясь с потерями.

  Вот в стрелецкого тысячника Барятинского вонзилось сразу три рогатины, и разъяренные бунтари, подняв тело высоко вверх, бросили его в мутно-красные от крови воды Прахи.

  Бой кипел лютый, у Скопина-Шуйского сломалась в правой руке сабля, он принялся орудовать вырванной у мужика палицей. В мощных руках князя удары палицы проламывали груди напирающих мятежников, а голова одного с предводителей восстания Ивы Кукарекова разлетелась как арбуз после яростного удара сверху. Мозги, кровь попали на губы князю Михаилу, он с презрением её сплюнул и выкрикнул:

  - У, мусор поганый!

  Кто-то из повстанцев умудрился запустить в воеводу топор. Кольчуга спасла князя, но бросок оказался силен - пара звеньев вдавилась, образовался внушительный синяк.

  Но от этого Михаил стал рубиться еще злее. Бой стал крайне сумбурным: Скопин-Шуйский, лично участвуя в битве, фактически перестал командовать, и сражение развивалось стихийно. В какой-то момент положение царского войска стало критическим. Конный отряд из перешедших на сторону Болотникова казаков зашел в тыл князю Михаилу. На его счастье подоспел князь Иван Троекуров.

  Потери с обеих сторон оказались огромными. Особенно пострадало войско Болотникова. Он не решился на повторный бой и двинулся в обход. Однако и Скопин-Шуйский вынужден был отказаться от новой схватки и поспешил под защиту Московских стен.

  Армия Болотникова продолжала расти, ее предводитель оказался неплохим военачальником, сумевшим, в частности, организовать хорошую разведку.

  Когда Скопин-Шуйский попробовал провести ночную атаку, его уже ждали повстанцы. Скачущие впереди тяжело закованные бояре проваливались в большие, глубокие волчьи ямы с острыми кольями на дне. Из пробитых животов коней били фонтанчики крови, а сверху падали новые скакуны.

  Затем почти в упор ударили пушки, подтянутые для повстанцев искусными тульскими оружейниками пушки. И опять князю пришлось отходить, понеся урон.

  Болотников же осадил Москву, и снова царская власть оказалась на грани смещения.

  Польский король Сигизмунд захотел воспользоваться мятежом в своих целях. Он прислал послов к Болотникову, предлагая совместные действия против войск Шуйского. Но предводитель мятежников отверг помощь короля и заявил: что Русь останется единой и неделимой. Тогда несколько влиятельных польских князей отправили полки на помощь Шуйскому. И с севера к нему прибыло пополнение наемников и дворянское ополчение.

  А вот Болотникову дворяне изменили. В самый разгар штурма. Те, кто побогаче, не хотели учреждения народной республики и справедливого раздела добра. Некоторых подкупили тайные посланцы Шуйского.

  Все это решило ход генерального сражения под Москвой в начале декабря тысяча шестьсот шестого года. Скопин-Шуйский тогда со своим полком наступал от Серпуховских ворот. Его люди и "воров побили и живых многих поймали".

  На ход сражения оказало влияние и то, что посланному Василием Шуйским отравителю удалось подсыпать Болотникову яд. Атаман, благодаря принятому народному противоядия, остался жив, но сильно ослабел и не мог полноценно руководить сражением. Слухи о тяжелом недуге популярного в народе вождя окончательно склонили колеблющихся в пользу "боярского царя".

  Тех мятежников, что угодили в плен, пытали очень жестоко. Когда палачи ломали им раскаленными щипцами ребра, повстанцы крепко жалели, что не сложили головы в битве.

  Сам Скопин-Шуйский не любил зрелище пыток и казней, но считал, что таким образом палачи исполняют свой долг. Князь Михаил принял участие в осаде Калуги, куда отступил разбитый Болотников. Восстание не хотело затухать. Отдельные подразделения мятежников совершали дерзкие вылазки, нападали на дворянские обозы.

  В одной из деревень Скопину-Шуйскому пришлось в лютый мороз штурмовать опорный пункт мятежников. Те облили водой высокий, сооруженный ими вал, сделав почти неприступную ледяную крепость.