Любовь и золото

— Кто его знает! — пожал плечами директор. Так что, прошу вас, не будем более возвращаться к этой теме.

— Ну уж нет! — решительно произнес Кротов. — Я этого так не оставлю!

— Ох, только не надо делать опрометчивых поступков! — взмолился Пантелей Григорьевич. — Накличете беду и на себя, и на всех нас!

— Не бойтесь, я вас не подставлю. — Вадим выхватил бумажный лист из высокой стопки, лежавшей на столе, и быстро что-то написал. — Это заявление об уходе по собственному желанию. С завтрашнего дня, если можно.

— Вы сейчас крайне взволнованы, Кротов, — примирительным тоном сказал директор. — Идите домой, подумайте хорошенько, взвесьте все «за» и «против». Заявление пока останется в моем сейфе. Я подпишу его только в том случае, если вы все-таки будете на этом настаивать.

— Хорошо, я подумаю, — пообещал Кротов, хоть и знал прекрасно, что принял окончательное решение. — До свидания. — И уже будучи в дверях, он услышал за своей спиной:

— Не натворите глупостей!

Большая перемена была в самом разгаре, когда Вадим вышел на залитый ласковым весенним солнцем школьный дворик. Малыши играли в догонялки, детвора постарше осваивала новые качели и турникеты, старшеклассники же, как всегда, курили тайком, сбившись в тесные кучки у самой ограды, и над их вихрастыми головами поднималось в голубое небо дымовое облако.

Кротов спустился с крыльца по бетонным ступеням, вдохнул в легкие свежий полуденный воздух и… ему вдруг сделалось хорошо на душе, будто тяжелая каменная глыба свалилась с плеч.

— Мы еще посмотрим, чья возьмет… — сказал он самому себе.

Возвращаться домой Кротову совсем не хотелось. Нечего ему там было делать, разве что забить окна ставнями, запереться на крепкие засовы и выспаться за все последние бессонные месяцы и годы. Бесцельно гуляя по родному Спасску, чего он до последнего времени не мог себе позволить, Вадим забрел в городской скверик, расположился на деревянной скамейке, что укрывалась под раскидистыми кронами деревьев, и открыл дневник Никиты Назарова. Прежде он несколько раз перечитывал его, но как-то поверхностно, не вдумчиво, не анализируя события.

Хоть Вадим и был по своей натуре романтиком, но так и не заставил себя поверить в существование мифического клада капитана Дрейка. Об этом свидетельствовали и тщетные попытки Назарова отыскать сокровища. Правда, один раз купец почти уже подобрался к разгадке этой тайны, но, по его же собственным словам, допустил какую-то непростительную ошибку. По его расчетам выходило, что тайник Дрейка должен был находиться на юго-восточном побережье африканского континента. И Назаров отправился в Африку, но ни золота, ни следов пребывания отважного пирата там не обнаружил…

«Странная штука… — подумал Кротов. — Купец искренне верил в то, что он делает. А если он действительно ошибся? Если несметные сокровища до сих пор лежат в земле? Найти бы эту ошибку, исправить ее…»

В пятом часу Вадим вошел в двухэтажное здание детского садика. С тех пор, как в его жизни вновь появилась Надя Осокина, он приходил сюда каждый вечер забирать пятилетнего Мишу. Никто не просил об этом Кротова, эта инициатива исходила от него самого. В садике его уже все знали, а молоденькая воспитательница старшей группы даже думала, что он приходится мальчику приемным отцом.

— Сегодня у Мишеньки опять случился приступ. — Девушка встретила Вадима на пороге детской, — г Как тогда, пару месяцев назад. Мы гуляли, когда он вдруг упал в обморок.

— И что вы предприняли? — обеспокоенно спросил Кротов, совершенно не подозревавший о том, что у Миши могли быть какие-то проблемы со здоровьем. С виду он всегда был жизнерадостным, вечно веселым малышом, да и Надежда никогда на медицинские темы не говорила.

— Скорую вызвала. — Воспитательница взяла Кротова под локоть и отвела его в сторонку, чтобы их разговор не услышали дети. — Врачи быстро приехали, но к тому времени Мишенька уже играл с остальными ребятами в прятки, как ни в чем не бывало. Ну, они развернулись и уехали. А я так испугалась! Вы себе не представляете, какой он бледный был… И глаза закатились. Скажите, что с ним?

— Не знаю… — Кротов сжался под испытующим взглядом девушки. Ему вдруг стало стыдно за свой ответ и он попытался оправдаться. — Видите ли, я не так давно знаком с матерью Михаила, чтобы она успела ввести меня в курс… Вот…

— А-а-а, понимаю… — часто закивала головой воспитательница. — А я считала вас… Ну, не важно… Что ж, передавайте привет Надежде Павловне и посоветуйте ей сводить Мишеньку в больницу. Пусть ему там сделают полное обследование.

— Вы думаете, это необходимо?

— Чем быстрей, тем лучше. — И доверительно призналась: — Третьего приступа я не выдержу, это не для моих нервов.

Мишенька был очень озорным, смешливым, но в то же время и невероятно умным, интеллектуально развитым для его возраста мальчиком, он впитывал впечатления и знания о мире, как губка впитывает воду. А еще он был неисправимым фантазером, что больше всего нравилось Вадиму.