Любовь и золото

— Сука!!! — кричал он, закатывая мутные глаза к потолку. — Сука тварная!!! Кто тебя сюда звал? Кто? Скотина сраная… Сказать мне такое… И как у тебя, падлы, язык грязный не отсох? Надо же… Я — убийца?! Ах, сука… А ты? Какое ты имеешь право, ублюдок?.. Какое ты, срань болотная, имеешь право, я тебя спрашиваю? Встречу еще раз, Пашка, убью… Ты уж зла на меня не держи, сам напросился… Убью… Завтра же… Убью…

Николай Иванович, расположившись за письменным столом и проверяя контрольные седьмого «А», невольно выслушивал эти вопли души.

— Пьяница… — Не в силах сосредоточиться на работе, Бобров потер виски кончиками пальцев. — Алкоголик…

В окно постучали. Учитель подумал, что ему показалось, но осторожный, скребущийся стук повторился.

Это был Вадик. Он ловко перелез через подоконник и, приложив палец к губам, проговорил:

— Я на минутку. Можно?

— Можно. — Бобров придвинул кресло-качалку. — А почему, шепотом?

— Чтоб батяня не чухнулся, что я здесь… Слышите, сам с собой разговаривает.

— Да уж… Ни заснуть, ни поработать…

— Он такой только тогда, когда чем-то сильно рассержен, — пытался оправдать отца Вадик. — Но он скоро вырубится. Выпьет еще немного и вырубится.

— Я понимаю, — кивнул Бобров. — Бывает…

— Бывает… — повторил Вадик. — Николай Иванович, а вы работу мою проверили?

— Да нет, только начал. Не успел. И вряд ли сегодня успею.

— Николай Иванович, я хотел спросить… — Вадик запнулся на полуслове, потупившись.

— Ну, спрашивай, не стесняйся. — Учитель вынул из железной коробочки красивую курительную трубку, пососал мундштук и начал набивать ее пахучим табаком.

— Николай Иванович, а мы пиратов будем проходить?

— Прости, не понял… Пиратов?

— Ну да, этих… которые по морям, по волнам, нынче здесь, завтра там. Они же — тоже история. Ведь так?

— Интересный вопрос… — улыбнулся в бороду учитель. — Честно говоря, я даже не задумывался об этом. Хм, проходить пиратов. Это что-то новенькое… Приключения любишь читать?

— Ага! — оживился Вадик. — Особенно про остров сокровищ. Там один мальчик нашел карту, а потом они поплыли, чтобы найти…

— Знаю-знаю, — движением руки остановил его Бобров. — Хорошая книжка. Но вряд ли правдивая… Видишь ли… В литературе образ пирата романтизируется, из них делают героев без страха и упрека. Читатель ими восторгается и даже прощает смерть десятка-другого невинных людей. На самом же деле… Понимаешь, книжки — это одно, а жизнь — совсем другое.

— Получается, что «Остров сокровищ»…

— Стивенсон наверняка опирался на какие-то документальные факты, но… Девяносто девять процентов его романа — чистый вымысел. Я не слишком заумно говорю? — Бобров наконец раскурил свою трубку, и комната наполнилась приятным табачным запахом.

— Понятно… — Вадик понурил голову. — Жалко… Жалко, что все это неправда… А читаешь — веришь.

— На то оно и искусство, чтобы верить. Люди обязательно должны во что-то верить. Ты согласен со, мной?

— И мы не будем проходить пиратов?..

— В школьной программе нет такой темы, да и изучаем мы историю СССР, а не какой-нибудь там Голландии или Португалии.

— А в Советском Союзе никогда не было пиратов?

— Никогда, — опять улыбнулся Бобров. — Это, по-твоему, плохо, да?

— Скучно… — вздохнул Вадик.

— Знаешь, у меня есть одна книга… — Учитель поднялся со стула и подошел к этажерке. — Она старая, издана в Англии… Где же она? Ага, вот… — Он снял с полки объемистый том в бархатном переплете. — Прочитать ее ты, конечно, не сможешь, английский текст слишком сложен… Но картинки… Посмотри, замечательный художник…

Он наугад открыл фолиант, где-то посередине. На пожелтевшей от времени странице был нарисован дрейфующий в открытом море парусник. На капитанском мостике можно было рассмотреть мощную фигуру какого-то мужчины, который, указывая вдаль подзорной трубой, что-то кричал матросам, выстроившимся на палубе.

— Это главный корабль испанской армады, — объяснил Бобров. — Он доверху гружен золотом. Но через несколько минут, — учитель перевернул страницу, — Френсис Дрейк взял эту посудину на абордаж. Никто из испанцев не остался в живых… Никто… У него было незыблемое правило — не оставлять свидетелей.

— Френсис Дрейк… — смакуя каждую букву, медленно произнес Вадик. — Николай Иванович, а можно я возьму?.. На один день…

— Только не засиживайся допоздна. — Бобров торжественно вручил мальчишке книгу. — Завтра в школу.

…Следующим вечером, когда Вадик лежал с неожиданно открывшимся насморком в кровати и разглядывал старинный английский фолиант, в прихожей послышался странный шум. Несколько пар ног быстро протопали по скрипучим половицам.

— Куда его? — раздался чей-то знакомый голос. — Давай на кухню. Да не спеши ты, плечо застряло. Нежнее… Вот так… Вали на лавку… Полотенце неси… Водой смочи его, водой! Тупица…

Вадик осторожно выглянул из комнаты, вышел в темный коридорчик, остановился у двери, ведущей на кухню. Замер, не веря своим глазам…

Отец лежал на деревянной лавке. Он был без сознания. Его лицо распухло, было покрыто кровоподтеками и ссадинами. Из-под густых волос на голове сочилась кровь.