Любовь к истории (сетевая версия) ч.7

Перед 22 июня, рассказывает Воеводская, весь Ленинград завесили анонсами музыкальной кинокомедии «Антон Иванович сердится». Потом сдирать плакаты было некогда, так они и провисели до конца осады. Добрейший Антон Иванович (его поминает в своей книге «Дневные звезды» и Ольга Берггольц) смотрел с афишных тумб на разрушенные дома, на занесенные снегом улицы, по которым дистрофики очень медленно тащили санки с детскими трупиками — и ужасно на всё это сердился.

Я подумал, что эта трагикомическая деталь очень понравилась бы моему любимому современному эссеисту Льву Рубинштейну. Когда страшное и смешное рядом, это и есть жизнь.

И вот вторая маленькая история, которая меня здорово тронула.

Осенью 1941 года Александра получила весточку от мужа, который написал (вернее надиктовал), что тяжело ранен. Она стала слать по указанному адресу письма, каждый день. Две недели не было ответа, а потом вся почта вернулась обратно с краткой припиской, что адресат из лазарета выбыл. Женщина была в панике, не знала, что делать, куда кинуться. Кто-то сказал ей, что существует некая комиссия из волонтеров (тогда, впрочем, еще не было такого слова), которая помогает фронтовикам найти потерянные семьи, а семьям — фронтовиков. Помчавшись в это самое бюро, Александра увидела там каких-то удивительно энергичных, улыбчивых, быстро работающих молодых людей. «Садитесь, — сказали ей. — Пишите». Привыкшая к советской бюрократической системе, она спросила: «Что, заявление? Вот, у меня все документы с собой». Ей ответили: «Документы никакие не нужны, заявления тоже не нужно, просто пишите письмо мужу. Мы его непременно разыщем и переправим ваши старые письма вместе с новым. Всё будет хорошо, вот увидите».

Вот и вся история. Но автор говорит, что это было одно из самых светлых воспоминаний о блокаде. И, думаю, даже не потому, что волонтеры выполнили обещание и муж нашелся. Бедные наши сограждане что тогда, что сейчас до такой степени не привыкли к нормальному, человеческому отношению в присутственных местах, что оно воспринимается как чудо и запоминается на всю жизнь.

Правда, это похоже на то, что мы наблюдали только что в связи с трагедией Крымска? Контраст казенного и личного, обязаловки и эмоционального порыва, мертвого и живого.

Из комментариев к посту:

_finik

Люди и вправду воспринимают как чудо. Благодаря интернету, фото и видео в блогах — очевиден масштаб помощи.

А вот власть от такого подарка, кажется, не в восторге.

Оппозицию, вкалывающую на смотровой — назвали в новостях подвигом и неусыпной заботой власти;

по поводу свободного волонтерства в Думе уже кропается закон о запрете и подгонке в рамки и пр..

radistradist

бываю в Питере регулярно. полюбил его сильнее Москвы. Брожу по улочкам. Выпиваю коньячек в дешовых едальнях. Кормлю птичек. Забрел на Ваське на самую узкую улочку Питера — улицу Репина. А потом прочел что она служила в блокаду моргом — и трупы складировали на высоту нескольких этажей зданий. Потом кремировали, а пепел ссыпали в пруды, в том числе в Таврическом саду. Еще запомнился рассказ Александра Городницкого, как мама его не выпускала дальше подъезда гулять, потому что разразился канибализм и маленьких детей похищали.

"И в рюмочной на МоховойСреди алкашей утомлённыхМы выпьем за дым над НевойИз стопок простых и гранёных —За шпилей твоих окоём,За облик немеркнущий прошлый,За то, что покуда живёшь ты,

И мы как-нибудь проживём.".

tanya_kupchino

Тогда Вы наверняка знаете и жуткую историю Парка Победы, что на Московском проспекте.

radistradist

Православный поминальный крест и памятная доска

Установлены 22 июня 1996 года по инициативе Санкт-Петербургского Общественного Фонда защиты Московского Парка Победы. Памятная надпись на доске гласит:

Здесь были печи завода-крематория; прах сотен тысяч воинов и жителей блокадного Ленинграда покоится в прудах, газонах, под Вашими ногами; Вечная им память!

tanya_kupchino

Помню не могла понять, почему у бабушки портилось настроение, когда я с подружками уходила гулять в этот парк. Вечно говорила: "Не ходили бы вы туда, девчонки". А мы там и на лодках катались, и купались в прудах, а зимой-на коньках. Это теперь я знаю, что на месте парка был крупнейший в Европе крематорий. Около 600 тысяч человек было кремировано. Нынешние пруды-это бывшие карьеры, куда сбрасывался прах.

Бабушки часто рассказывали о героическом или смешном в блокаду, а об ужасах старались не говорить.

Кстати на территории этого Парка Победы был небольшой родильный дом N9. Я там как раз и родилась.

Редкий случай

11 марта, 9:50

Меня просят об интервью каждый божий день (не преувеличиваю — иногда не один раз). В девятнадцати случаях из двадцати я отказываю. Во-первых, жалко времени. Во-вторых, у меня нет такого количества свежей информации и свежих мыслей. В-третьих, спрашивают обычно всё то же самое. Скучно.