«Любовь к родному пепелищу…» Этюды о Пушкине

Между тем вдова-императрица, жена Павла I, прислала Пушкину за стихотворение «Принцу Оранскому» золотые часы. По этикету поэт не мог отказаться от царского подарка, но, как гласило лицейское предание, часы эти Пушкин сразу же «разбил нарочно о каблук».

В то время, после официального восхваления военной славы Александра I в Отечественную войну 1812 года, настроения Пушкина еще более изменились. В душе его зрели направленные в адрес «кочующего деспота» Александра I эпиграммы, насыщенные политическим протестом, призывавшие к борьбе с самодержавием. Настроения эти нашли позже яркое отражение в зашифрованной и сожженной десятой главе «Евгения Онегина»:

Властитель слабый и лукавый,Плешивый щеголь, враг труда.Нечаянно прогретый славой,Над нами царствовал тогда.

У Пушкина даже появились в беседе с П. Я. Чаадаевым мысли об убийстве Александра I.

Позже Пушкин говорил приятелю А. Н. Вульфу, соседу из Тригорского, что намерен написать историю Александра I «пером Курбского». Андрей Курбский, как известно, бежал от гнева Иоанна Грозного в Польшу и там написал насыщенную ненавистью историю царя. Такой же ненавистью к Александру I был преисполнен Пушкин, которого на протяжении шести лет император преследовал, бросая из одной ссылки в другую…

* * *

Через два года, в 1818 году, Пушкин получил новый высочайший заказ. Н. Я. Плюскова, фрейлина императрицы Елизаветы Алексеевны, жены Александра I, обратилась к Пушкину через Жуковского с просьбою написать стихи в честь императрицы, пользовавшейся, в противоположность своему мужу, популярностью за доброту, широкую благотворительность и любовь к русской литературе.

В филиалах Тайного общества Союза Благоденствия даже возникла мысль о дворцовом перевороте в ее пользу…

Пушкин выполнил просьбу и написал очень смелое стихотворение, подчеркнув в названии, что это «Ответ на вызов написать стихи в честь ее императорского величества государыни императрицы Елисаветы Алексеевны»:

На лире скромной, благороднойЗемных богов я не хвалил

И силе в гордости свободнойКадилом лести не кадил.Свободу лишь умея славить,Стихами жертвуя лишь ей,Я не рожден царей забавитьСтыдливой музою моей.Но, признаюсь, под Геликоном,

Где Касталийский ток шумел,Я, вдохновенный Аполлоном,Елисавету втайне пел.Небесного земной свидетель,Воспламененною душойЯ пел на троне добродетельС ее приветною красой.

Любовь и тайная свободаВнушали сердцу гимн простой,И неподкупный голос мойБыл эхо русского народа.

Стихотворение это очень широко распространилось в ту пору в рукописных копиях. Оно звучало уже совсем не так, как ранее лицейское «Принцу Оранскому». В самом стихотворении поэт подчеркнул, что «петь на троне добродетель» ему внушали «любовь и тайная свобода».

Золотых часов за это стихотворение Пушкин от императрицы уже не получил…

«Волхвы не боятся могучих владык…»[44]