Любовь к трем ананасам

– Ну наконец-то догадался! – усмехнулся Цибуля. – Всегда ты, малый, медленно соображал! Не понимаю, почему Слон тебя в такое доверие взял! Ну да с этим покончено… И с доверием, и с самим Слоном. Слона списали за ненадобностью, а ты, малый, сам решай: отдашь мне ту вещь – жив останешься, и я тебя к Холодильнику приведу, как своего человека, а не отдашь – пеняй на себя, малый, тогда тебе жить останется не больше минуты…

И в эту секунду Слон толкнул на Цибулю тяжелый металлический шкаф, за которым он прятался. Утюг в последний момент успел откатиться в сторону, а Цибуля забился на полу под тяжестью стеллажа. Он пытался сбросить с себя эту махину, но замешкался, Слон подскочил к нему и пнул в лицо носком ботинка.

– Рано ты меня списал, крыса помойная! – прошипел авторитет, наклонившись над предателем. – Поспешил маленько! Слон покуда живой, а вот насчет тебя имеются сомнения!

– Слон? – изумленно прохрипел Цибуля, уставившись на своего воскресшего босса. – Слон, ты меня неправильно понял…

Он снова попытался столкнуть стеллаж, но Слон придавил его, наступив сверху ногой.

– Я-то тебя прекрасно понял! Ты сам себе приговор подписал, сам себя сдал с потрохами! Не понимаю только, как раньше твою поганую душонку не раскусил!

– Слон, да я это все говорил, чтобы Утюга проверить! Вдруг, думаю, малый скрысятился… Слон, не дави! – захрипел Цибуля. – Совсем меня задушишь…

Утюг поднялся на ноги и с презрением посмотрел на своего поверженного противника.

– Ты ври, да не завирайся! – оборвал Цибулю авторитет. – Сам же знаешь – кроме вас двоих, никто не знал, что я лежу в этой больнице! Вот я вас двоих и проверил…

– Черт! – прошипел Цибуля, скривившись от боли. – Кого же к Холодильнику привезли?

– Ты лучше скажи, пока не поздно: где Холодильник сейчас находится? Где он с тем человеком разбирается?

– Тогда ты меня отпустишь? – с проблеском надежды в голосе проговорил Цибуля.

– Подумаю!

– По Выборгскому шоссе, за железнодорожным переездом, возле Шуваловского парка у него дом. От озера направо…

– Вот видишь – можешь правду говорить когда захочешь! – удовлетворенно проговорил авторитет. – Теперь еще одну только вещь скажи: чего это ты вздумал меня сдать? Что тебе Холодильник за меня пообещал?

– Думал, ты уже не тот, – набычился Цибуля. – Состарился, думал, ни на что не годишься… теперь вижу, что ошибался…

– За ошибки надо платить… малый! – насмешливо проговорил Слон и достал из кармана шприц.

– Эй, Слон! – испуганно прохрипел Цибуля. – Ты же обещал… подумать…

– Вот я и подумал. И надумал, что предатели никому не нужны. Холодильнику, кстати, тоже.

Он наклонился к распластанному Цибуле, разорвал его рукав и вколол иглу под кожу. Тот забился, снова пытаясь сбросить с себя стеллаж, но через несколько секунд затих и вытянулся, глаза его закатились.

– Помоги, Утюг! – Авторитет повернулся к помощнику.

Вдвоем они подняли стеллаж и поставили его на прежнее место.

Бездыханное тело Цибули они положили на один из свободных столов и покинули морг.

Утюг выслушал инструкции босса и отправился за машиной, потому что Слону с непривычки трудно было много ходить пешком.

Профессор Кряквин сидел в клетке и думал.

Мысли были неутешительные.

Он находился в безвыходном положении. Не только в данный момент, в запертой железной клетке, но и вообще – его похитили какие-то уголовники, требуют от него то, не знаю что, и ни за что не верят, что он вовсе не тот, кто им нужен.

А кто им нужен, Валентину Петровичу было совершенно ясно: его сосед по палате, человек по кличке Слон.

Профессору вовсе не хотелось предавать этого человека, но другого выхода у него не было. Впрочем, Холодильник и его подчиненные не хотели его даже слушать, они были убеждены, что он и есть Слон…

Круг замкнулся.

Вдруг в листве пальмы совсем рядом с клеткой профессора послышался какой-то подозрительный шорох. Валентин Петрович вздрогнул и вгляделся в сумрак среди листьев.

На него смотрели маленькие живые глазки.

Листья снова зашевелились, и раздалось быстрое пощелкивание, словно простучали кастаньеты.

Профессор улыбнулся и ответил таким же звуком.

Листья раздвинулись, и появилась маленькая подвижная обезьянка с выразительной мордочкой и большим зеленым носом.

Хвостатая зеленоносая мартышка! Профессору такие часто встречались в экспедициях. Эти любопытные зверьки совершенно не боялись людей и часто забирались прямо в палатку к путешественникам в надежде чем-нибудь поживиться.

Обезьянка снова защелкала, и вдруг мех у нее на животе зашевелился, и оттуда выглянула еще одна мордочка, гораздо меньше.

На животе у мартышки удобно устроился детеныш.

– Весьма сожалею, – вежливо проговорил профессор, – но ничем не могу вас угостить. Я сам нахожусь в довольно затруднительном положении…

Однако мартышка, судя по всему, и не просила угощения. Она с интересом оглядела узника и скрылась среди ветвей.

Валентин Петрович разочарованно вздохнул: с обезьянкой по крайней мере можно было поговорить по душам, и он не чувствовал себя таким одиноким!