Любовь к велосипеду

Тренеру он тем более жаловаться не стал. Когда Полосухин спросил, почему он не закончил дистанцию, Володя сказал, конечно, про гайку, но умолчал, что перед финишем уже «заделал» пятерых. Насчет гайки Аркашка сказал, что надо не лениться, машину к соревнованиям лучше готовить. Это было так несправедливо, так возмутительно, что Володя аж задохнулся от обиды.

— Попробуйте сами этот металлолом подготовить! — крикнул он. — Вы мне приличную машину дайте, тогда посмотрим!..

Аркашка посмотрел на него долгим насмешливым взглядом.

— Плохому танцору и яйца мешают, — сказал он, и все засмеялись. Не столько над Володей, конечно, сколько над самим ответом засмеялись, но его словно кипятком обварило…

Сейчас, лежа у окна на своем стареньком продавленном диване, он смотрел на звезды, и никак не мог уснуть. В стороне от звездных скоплений, на черном бархате неба мерцала чистым кристаллическим блеском небольшая голубая звезда. он не знал ее названия, но чем–то она притягивала его, и, возвращаясь к ней раз за разом, он уже научился безошибочно ее находить в ночном небе. «Если правда, у каждого человека есть своя звезда, — подумал он, — то эта похожа на мою».

И, глядя на светившую ему из бесконечной дали голубую звезду, он признался себе, что хочет, очень хочет стать классным гонщиком, в пределе — чемпионом мира. Но вместе с этой гордыней в нем странным образом уживалось смирение. Он, например, не переоценивал свои физические возможности. Да, мышечная сила у него есть, скоростные качества тоже, но это не какие–то исключительные данные. Наверное, немало ребят, которые в этом отношении не уступят ему. И в то же время ему казалось, что силой воли, целеустремленностью, умением чувствовать машину, вести гонку, взвешивать и рассчитывать свои силы он превосходит других, и, может быть, значительно превосходит. Во всех книжках по велоспорту подчеркивалось, что смелость, упорство для велогонщика важны не меньше, а то и больше, чем физические данные. Было много примеров того, что состязания выигрывают не всегда самые быстрые и выносливые, что подчас победа достается самым волевым, настойчивым, смело бросающим вызов противнику пли отвечающим на пего. Володя всегда воспринимал это так, будто написано о нем.

Он ощущал в себе одновременно и горделивое чувство избранности, и смиренное сознание собственных несовершенств. Да, он был избран, но отнюдь не для того, чтобы непременно стать чемпионом, а для того, чтобы, отдав все силы годам изнурительных тренировок, мобилизовав всю свою волю и упорство, попробовать это сделать. Для этого тоже надо быть избранным, для этого нужен особый жребий. Что толку ждать от какого–нибудь Ядыкина рекордов? Все равно что ждать от козла молока.

Да, он хотел бы добиться больших высот в спорте. Но не столько о славе мечтал он при этом, сколько о любви. Он хотел стать знаменитым, чтобы все его любили. Не восхищались, не завидовали, а просто любили. Ведь отблеск его славы падет и на них, на тех, среди кого он вырос, кто воспитал его, кто помогал ему или просто по — дружески сочувствовал. И вот это — делиться с людьми своей славой, ощущая их ответную любовь, — казалось ему самым желанным. Даже когда он только думал об этом, у него сладко сжималось сердце и влажнели глаза.

Он хотел бы и своему родному городу принести славу. Магнитогорск всем известен в стране — не проходило дня, чтобы в газетах или по радио не сообщалось, сколько чугуна и стали выплавлено на его знаменитом комбинате, сколько проката выдали его мощные станы. Но это была какая–то однобокая, индустриальная известность. А больше город ничем не выделялся среди других. В нем не создавалось прекрасной музыки и талантливых книг, не было прославленных памятников старины, исторических зданий. Не было у города и громкой спортивной славы. Появлялись неплохие спортсмены, которые успешно выступали в области, на спартакиадах, но среди них не было ни одного чемпиона страны, не говоря уже о чемпионах мира и Олимпийских игр. А как было бы здорово, стань кто–нибудь из его земляков олимпийским чемпионом! Это бы сразу придало родному городу какой–то недостающий ему блеск. И может быть, именно ему, Володе, суждено стать таким чемпионом. Во всяком случае, он должен, он обязан попытаться, если есть хотя бы небольшой шанс.

Не спалось… Звезды гасли на бледнеющем небе. Но еще светилась та голубая звезда. И под ее чистое алмазное мерцание он задремал в остром предчувствии, что, несмотря ни на что, близится для него время свершений.

6