Любовь к жизни. Рассказы

Женщина занялась варкой обеда, в то время как мужчина резал сало и подкладывал дрова в печку. Внутренность хижины была слабо освещена, ибо свет проглядывал через небольшое окно, сделанное из просаленной бумаги, и Джон Месснер не мог разглядеть женщину.

Впрочем, Месснер и не особенно старался это сделать. Казалось, он не интересуется ею. Но она изредка глядела с любопытством в темный угол, где он сидел.

– О, это замечательная жизнь, – с восторгом сказал доктор, останавливаясь, чтобы поточить нож о печную трубу. – Больше всего мне нравится в ней эта борьба, этот физический труд. Все это так первобытно и так реально.

– Температура достаточно реальна, – засмеялся Месснер.

– Знаете ли вы точно, сколько сейчас градусов? – спросил доктор.

Тот покачал головой.

– Я скажу вам. Спиртовой термометр на санях показывает семьдесят четыре ниже нуля.

– Слишком холодно для езды, не правда ли?

– Это подлинное самоубийство, – вынес приговор врач. – Вы напрягаетесь, вы тяжело дышите, вбирая в легкие ледяной воздух. Легкие охлаждаются, и верхушки их замерзают. Ткани отмирают, и вы начинаете кашлять сухим кашлем. В следующее лето вы умираете от воспаления легких, удивляясь, откуда оно могло взяться. Я останусь в этой хижине неделю, если только температура не поднимется по крайней мере до пятидесяти ниже нуля.

– Скажи-ка, Тесс, – заговорил он минуту спустя, – не думаешь ты, что кофе достаточно уже прокипел?

При звуке женского имени Джон Месснер внезапно насторожился. Он быстро на нее взглянул, и по лицу его мелькнула тень, как бы воскресший призрак давно забытой печали. Но тотчас же усилием воли он отогнал призрак. Его лицо было так же спокойно, как и раньше, хотя он оставался настороже и внутренне досадовал на слабое освещение, не позволявшее разглядеть лица женщины.

Она машинально отставила кофейник; затем взглянула на Месснера. Но он уже овладел собою. Она увидела только человека, сидящего на краю лежанки и изучающего без особенного внимания носки своей обуви. Но в тот момент, когда она снова повернулась, чтобы заняться приготовлением пищи, он бросил на нее другой быстрый взгляд.

Глаза их на мгновение встретились, но он перевел взор на доктора, разглядывая его с еле заметной усмешкой.

Она вынула свечу из ящика с провизией и зажгла. Для Месснера было достаточно одного взгляда на ее освещенное лицо. Хижина была мала, и в следующее мгновение она была рядом с ним. Она медленно подняла свечку к его лицу и пристально на него посмотрела, как будто боялась и вместе с тем хотела его узнать. Он спокойно улыбался.

– Что ты ищешь, Тесс? – крикнул доктор.

– Шпильки, – ответила она, проходя мимо Месснера и делая вид, что отыскивает что-то в платяном мешке.

Они разложили обед на своем ящике и уселись на ящик Месснера – прямо против него. А Месснер растянулся на своей лежанке, подперев голову рукою. Было так тесно, что казалось, будто все трое сидят вместе за столом.

– Откуда вы едете? – спросил Месснер.

– Из Сан-Франциско, – ответил доктор. – Но я здесь уже два года.

– Я сам из Калифорнии, – сказал Месснер.

Женщина посмотрела на него умоляюще, но он улыбнулся и продолжал:

– Из Берклевского университета, знаете?

– Да, вы похожи на ученого, – сказал доктор.

– Жалею об этом, – засмеялся Месснер в ответ, – я предпочел бы, чтобы меня приняли, например, за золотоискателя или погонщика собак.

– Он не более похож на профессора, чем ты на доктора, – заметила женщина.

– Благодарю вас, – сказал Месснер. Затем, обратившись к ее спутнику, он спросил: – Между прочим, могу ли я узнать ваше имя?

– Хейторн, если вы мне поверите на слово. Я оставил визитные карточки вместе с цивилизацией.

– А это миссис Хейторн? – улыбнулся Месснер, слегка кланяясь ей.

Хейторн хотел спросить имя собеседника. Он уже раскрыл рот для вопроса, но Месснер продолжал:

– Кстати, доктор, быть может, вы сумеете удовлетворить мое любопытство. В академических кругах, года два-три назад, произошел скандал. Жена одного из профессоров английского языка, – простите мне этот легкомысленный рассказ, миссис Хейторн, – исчезла с каким-то доктором из Сан-Франциско, хотя я не помню его имени. Вспоминаете вы этот инцидент?

Хейторн кивнул головой:

– Да, в свое время это произвело большой шум. Его имя было Уомбл – Грехэм Уомбл. У него была громадная практика. Я несколько был с ним знаком.

– Очень хотел бы знать, чтó с ними сталось. Быть может, вы что-нибудь слышали? Они не оставили никаких следов.

– Они очень ловко скрыли все следы. – Хейторн откашлялся. – Был слух, что они отправились в южные моря и там погибли на торговом судне во время тайфуна.

– В первый раз об этом слышу, – сказал Месснер. – Вы помните этот случай, миссис Хейторн?

– Отлично, – отвечала она, и спокойный ее тон совершенно не вязался с лицом, искаженным гневом. Она отвернулась, чтобы Хейторн не заметил.

Тот снова хотел было спросить имя Месснера, но последний продолжал:

– Я слышал, что этот доктор Уомбл был очень красив и имел большой успех у женщин.

– Ну, во всяком случае, эта история прикончила его, – проворчал Хейторн.