Любовь на коротком поводке

Я как раз бегу за палкой, когда вдруг вижу что-то или кого-то на вершине холма, который поднимается за домиком. День ясный, и, несмотря на мою близорукость, даже во сне я могу различить темное пятно, которое начинает обретать форму по мере приближения к нам. Тем временем Дана, которая видит лучше меня, тоже замечает это пятно и раньше меня понимает, что это приближающийся человек. Еще через несколько секунд она по походке понимает, что это мужчина.

Но поскольку я, причем не только во сне, но и наяву, обладаю превосходным обонянием, наверняка раньше нее смогу определить, кто именно приближается к нам. Это может быть опытный сыщик Карл, сумевший выследить нас. И теперь он неожиданно появляется, чтобы снова завоевать ее. Или это Марк, чудесным образом ставший таким же красивым юношей, каким был многие годы назад и за которого она вышла замуж. Даже Дерек может случайно здесь оказаться. Просто заехал, чтобы рассказать, что здоровье его поправилось и у него угловой номер в гостинице, еще лучше, чем в «Арлингтоне». Или… это может быть озабоченный Леонард, или свистун из душевой, или симпатичный Мик О’Райан, или даже какой-то француз-блондинчик с брезентовым рюкзаком на спине?

Или… это, часом, не Джерри? Что вовсе не исключается, потому что ничто не исключается в этом царстве, где я живу во сне. Все эти альтернативы, равно как и многие другие, вполне возможны… или невозможны.

Для меня нет больших различий между «тогда» и «сейчас», между «мог» и «сделал», между тем, что случилось, и тем, чего не произошло, между тем, что должно произойти, и тем, что вполне может скоро случиться. По сути, когда я крепко сплю, когда бегу на месте на своем коврике, для меня вообще почти нет различий. В мирах, где я колеблюсь между Сном и Явью, между Человеком и Зверем, между Временем и Пространством, все или ничего из вышеперечисленного в равной степени заслуживает доверия — и в равной степени является подозрительным.

Вполне может быть, что я все еще крепко сплю в квартире Джерри, ожидая звонка снизу. И просто вижу в цвете будущие приключения черно-белого пса без определенного хозяина. Пса, который однажды бегал без удержу в парке и который может сделать это сейчас, если привычный голос не позовет его назад.

И тогда пес, которого я вижу во сне, может заколебаться, задуматься, не продолжать ли ему бежать так же дико, как бегают волки. Или — повернуться и потрусить домой, подрагивая усами и быстро шевеля лапами. Потому что даже во сне я не могу не выполнить команду.