Любовь на мушке

— Откуда знаю? — порозовела Марина. — Я, между прочим, уголовным розыском заведую, должна быть в курсе.

— Извините, товарищ заведующий… Товарищ начальник!..

— Это ты сейчас юродствуешь?

— А если серьезно, никаких таких мессенджеров у Котляровой на телефоне нет. Если она не удалила приложение.

— А если было? Если тайна переписки?… — задумалась Славина.

— Девушка она незамужняя, но если тайна переписки, значит, это тайна женатого человека.

— Да, наверное.

— Но, возможно, Семибратова просто упала. Просто ударилась… И просто ушла.

— А Котлярова?

— Котлярова спала пьяная.

— А губную помаду зачем подбросила?

— Это перечеркивает все доброе о ней мнение.

— А если она знает, что это Диденков и Бабуров убили Семибратову?

— Тогда бы она сказала.

— А если не может сказать?

— Тогда будет сидеть.

— Как она тело вывезла?

— Будем работать, будем искать.

Капитонов уже не мог отдать это дело кому-то другому. Может, и не было у них с Ритой ничего, но все же он дал обещание защищать ее. По большому счету, обещание это ни к чему не обязывало, но отказаться от Котляровой он не мог. Если он выведет Риту на чистую воду и суд установит ее вину, все равно его совесть будет чиста. Потому что он сделает все, чтобы ее не осудили напрасно.

* * *

Собаки лают, нервы зудят, душа рвется на части. Не надо было связываться с Ритой, не стоило грешить с ней, но дело сделано. Вадим чувствовал себя обязанным помочь ей. Поэтому он снова в питомнике. Да по-другому и нельзя. Подмена будет только завтра, должна вернутся из отпуска помощница, а сегодня кто-то должен кормить собак, следить за ними.

А собаки лают все громче, и голодные они, и беду чуют. Одна собачья мама в морге, другая в следственном изоляторе — одним словом, ничего хорошего ждать не приходится. Да и у Вадима на душе полный раздрай. Действовать нужно, бегать, искать настоящих убийц, а он не знает, с чего начать, и собаки жрать просят. Все это так действует на нервы, на чесотку пробивает.

А еще Оксану нелегкая принесла. Нет, он, конечно, рад ей, кто-то же должен ему помочь, но у него недоброе предчувствие. И взгляд ее не предвещает ничего хорошего.

— Это правда? — выбив у Вадима из рук пустую миску, спросила девушка.

Собака в клетке зарычала, но Оксана этого даже не заметила. Она испепеляла взглядом Вадима.

— Что правда? — Ворошилов пытался скрыть волнение, но Оксана смотрела прямо в его глаза.

— Котлярова арестована!

— А-а, ну да, — облегченно вздохнул он.

— А ты что подумал? — хищно сощурилась девушка.

— Ничего не подумал… А ты не видишь, чем я занят?

— И вижу. И слышу… Котлярова во всем призналась!

— В убийстве?

— В измене!.. Ты ее по-собачьи здесь, да? — язвительно спросила Оксана.

— Что по-собачьи?

— Трахал!

— Кто сказал?

— Она сказала!

Он, в общем-то, думал, что Рита может открыть следователю тайну их отношений — в порядке, так сказать, информирования. Рассказать все, чтобы у следствия не возникало вопросов. Но Вадим не думал, что это может произойти так быстро… Или это Капитонов Оксане накапал? Он ведь такой, если Рита ему нравится, то и на Оксану он глаз положил. Кобель старый!..

— И что? — скривился Вадим.

— Ничего! — Оксана возмущенно смотрела на него.

Похоже, она ждала, что перед ней бухнутся на колени и будут жрать землю, вымаливая прощение.

— Хочу по-собачьи, хочу по-кошачьи!

— По-козлячьи!

— С тобой по-козлячьи, с Риткой по-собачьи!

— Значит, все-таки правда?

Вадим усмехнулся. Он молодой, ему еще гулять и гулять, и если Оксана хочет быть единственной, пусть отойдет в сторонку. Плакать он не станет.

— Капитонов сказал?

— Капитонов?! — удивилась Оксана. — Почему Капитонов?

— А потому, что он тебя хочет. Ритку он уже… Теперь твоя очередь! — хмыкнул Ворошилов.

— Ну что ж, пойду очередь занимать! — усмехнулась Оксана, боком поворачиваясь к нему.

— Ошейник дать? И поводок. Будешь с ним по-собачьи… гулять! — Вадим высунул язык, изображая быстрое напористое дыхание.

— Поводок?

Оксана снова повернулась к Ворошилову, но не просто, ее кулак мощно врезался ему в живот. А Оксана не какой-то собаковод, она сотрудник уголовного розыска, молодой и тренированный. От боли у Вадима остановилось дыхание, он сложился в поясе, с трудом сдерживая желание сесть на землю.

— Будешь уходить, намордник надеть не забудь! — на ходу бросила Оксана.

— Да иди ты! — сквозь зубы процедил он.

Все, с Оксаной покончено. Сегодня он вернется домой поздно, и чтобы ее духу в квартире не было!.. Вадим кричал ей вслед, но мысленно. И всерьез. Все, никаких больше баб!

Оксана вышла за ворота, на ходу клацая пальцем по телефону. Своего авто у нее не было, видимо, до приюта она добралась на такси, машина уехала — нужно вызывать другую.

Она еще только возвращала телефон в карман, когда появилась белая иномарка. Неужели такси? Как-то слишком уж быстро.

Вадим присмотрелся, но опознавательных знаков не заметил, ни табличек с шашечками, ни характерной для такси раскраски. Зато стекла наглухо затемнены. А машина остановилась рядом с Оксаной. Вадим поспешил к воротам.