Любовь на спор

И меньше всего мне сейчас хотелось куда - то ехать. Но оставлять на завтра то, что стоило сделать еще три года назад, я не стану. Внутри клубилась поземкой злость. И я отлично понимала, что рано или поздно, но мне придется заставить родителей объясниться. Лучше сейчас, не хочу носить это в себе ни одного лишнего часа.

Поэтому когда наш долгий поцелуй прервался, не стала настаивать на большем. Потом. После.

Мы доехали быстро. Надеюсь родители дома. Оба. Мне нужны они оба.

Всю дорогу я смотрела на мужчину рядом, тихонько вздыхая про себя. От неожиданного счастья. Пусть омраченного сложившейся ситуацией, но счастья.

Не было записки, в этом я была почти уверена. А значит, этот человек, как и я, стал лишь очередной пешкой в играх отца.

Мы припарковались на гостевой стоянке. И через минуту стояли перед  высоким кованым забором.

- Кирилл, пообещай мне, что будешь корректен, - мне не хотелось  потасовок в отцовском доме, последнее время наши отношения стали почти идеальными, напоминая настоящую семью. И уж тем более, не хотелось драк в присутствии дочери. Особенно между дедушкой и папой.

Через несколько минут мы стояли в прихожей большого особняка моих родителей.

Из кухни послышался топот маленьких ножек и слова мамы вдогонку : - Сонечка, солнце мое, осторожно…Лена, убирайте быстрее!

Грохот, звук разбивающегося стекла, или скорее фарфора...хохот Сони...

И громкий голос отца следом: - Марианна, я же предупреждал! Иди к дедушке, Соня!

Время тянулось как резиновое, я молчала. Ветров стоял сзади, я чувствовала его прерывистое дыхание.

- Инга, Сонечка такая быстрая…- мама замолчала, увидев Кирилла, - о, Кирилл…Андреевич, доброе утро. Она пыталась удержать на лице улыбку, но та сползала, как капли воды по стеклу.

Отец появился через секунду с Соней на руках. Та держала за уши маленького плюшевого кролика и улыбалась во весь рот.

- Кирилл!? – полувопросительно  проговорил отец, - могу я узнать, что ты делаешь в моем доме?

- Папа, могу я тоже узнать наконец правдивую историю? – я чувствовала, как изнутри меня накрывает злобой, почти бешенством, превращая в зажженный факел, - или я еще не доросла до этого момента?

Мама передала Соню Лене, приходящей помощнице, и та быстро унесла девочку в игровую комнату.

Мы говорили долго. Громко. Каждое слово оседало в воздухе липкой паутиной. Противной, заставляющей съеживаться, пытаться выключить сознание. Потому что сказанное было не просто неприятно осознавать. Нет. Его было больно даже слушать. Слова дробили мозг на мелкие кусочки, разбрасывая их во все стороны. И казалось, что обратно я точно не склею...ни себя, ни отношения, ни мир вокруг...

Этот разговор отпечатался в моей памяти, как клеймо, выжженное на живую, и посыпанное сверху солью. Так больно мне не было давно. Даже когда ушла бабушка. Получить удар в спину от людей, которых все-таки считала опорой. Несмотря ни на что. И они дали мне эту опору. Умолчав, какой ценой она досталась.

Кирилл молчал почти все время. Я видела, как перекатывались желваки на его скулах и сжимались в кулаки пальцы. Отец тоже не изображал из себя ангела во плоти. И пару раз они почти сцепились, так крепко схватив друг друга, что мы с трудом развели их по разным углам. Мама долго шептала что-то на ухо отцу, и когда тот выматерившись, помотал головой, развела руками и громко  сказала, что желающие выпустить пар могут проваливать во двор, и заниматься этим там. А не в доме, где вокруг хрупкие предметы, и маленький ребенок на соседнем этаже. И что она лично оторвет голову тому, кто решит ослушаться.

Было много слов. Объяснений. Сожалений. Обещаний.

Как поверить словам тех, кто уже солгал однажды? Как жить дальше, когда проматывая время назад, видишь кровавые раны в собственной душе? И знаешь, кто именно их нанес. Как забыть то отчаяние, ту нечеловеческую боль внутри, когда поняла, что была лишь игрушкой в мужских руках? Когда качала колыбельку дочери, а из глаз сами собой капали слезы. Как заново построить то, что так грубо и цинично было разрушено? Я не знала ответа на эти вопросы. Ни на один из них.

И сидела, словно оглушенная. Все еще не в состоянии поверить в услышанное. Не может быть. Просто не может быть.

- Как же вы могли? – глаза были сухими, я словно выплакала все слезы авансом, тогда, три года назад.

Кирилл сжимал мою руку, не давая утонуть в этом океане эмоций. Там было столько всего, что я бы просто не выплыла. Погрязнув в пучине обмана и предательства.

- Дочь, мы хотели как лучше, - мама промокнула потеки от косметики под собственными глазами, - родители всегда действуют из благих побуждений.

Она выбросила салфетку: - Тогда нам казалось, что это именно то, что тебе нужно.

- А ты, - я посмотрела на отца, - ты ничего добавить не хочешь? Например, еще раз назвать меня глупой маленькой девочкой? Господи, какой цинизм…

Он встал из-за стола и вышел. Мама последовала за ним.

В тот день мы так и не договорили. Я забрала Соню и мы с Кириллом уехали в мою квартиру.