Любовь на Таганке

И вот мы, несколько артистов, стоявших за кулисами, слышим:

На крылах мумысла мосимыйМум уметал за крал земном…

И ведь говорилось это с выражением, громко, внятно… Дальше можно было не продолжать… Карета с артистами – Филатовым и Дыховичным, – визжа рессорами, ходила ходуном…

Мы, стоявшие за кулисами, хохотали почти в голос, кто-то аж не успевал добежать до туалета…

Рамсик – Пушкин, понимая, что в этом позорном эпизоде его песня спета, решил не продолжать им придуманный стих-загадку и скрыться в карете, закрыв окошко занавеской. Но, возможно, от творческого стресса, он эту жесткую тряпочку опустил себе на голову, не успев спрятаться. Парик слетел, обнаружив совсем не пушкинскую лысинку, и на сцене на несколько секунд воцарилась тишина, и только карета все никак не могла успокоиться…

Но иногда Рамзес как магнитом притягивал к себе события едва ли ни трагические.

Тот же спектакль «Товарищ, верь!». Любимов пригласил настоящего лучника, который должен был из конца зрительного зала стрелять в центр листка, который в вытянутой руке держал стоящий на сцене Рамзес. Стрела летит и – ужас! – попадает в ладонь артиста. Рамзес убегает в кулисы. Естественно, потом лучник был отменен, а в тот раз, слава богу, все обошлось.

В спектакле «Живой» по повести Б.Можаева был задействован световой занавес вдоль авансцены, который открывался и закрывался автоматически. Не знаю почему, артист в каком-то эпизоде просовывал под него свою голову. И вдруг однажды занавес стал закрываться раньше, чем положено, а голова Рамзеса оставалась внутри, и занавес начал сжимать ее. Что-то хрустнуло, еще бы чуть-чуть и – страшно подумать… Кто-то истошно крикнул: «Отключите автоматику!» И опять, слава богу, обошлось.

Подобных случаев в театре было много. В спектакле «Гамлет» железная многотонная конструкция сверху упала вниз на артистов. Эта конструкция состояла из секций, и упала она, затрещав, не сразу, поэтому актеры смогли сориентироваться и каждый смог попасть в свое секционное окошко.

«Все живы?» – спросил из зала побелевший от страха Любимов. И опять – обошлось.

* * *

Спектакль «Послушайте!» Я изображаю девицу с веслом, которая позирует одному из Маяковских – их, как и Пушкиных, пятеро.

Надо мной висит большой металлический куб острием вниз. По-моему, это случилось на репетиции. Только я поменяла ногу, на которую опиралась, как этот куб упал, своим острием оставив на полу приличную вмятину. Я отделалась хорошей царапиной вдоль руки, но зато мое темечко было спасено.

Такая же, мягко скажем, неприятность произошла в спектакле «Мастер и Маргарита», когда я летала на маятнике от портала к порталу. Каким-то непонятным образом веревка, прикрепленная к маятнику, при помощи которой рабочие сцены начинали его раскачивать, на самом верху зацепилась за что-то у портала, и я по инерции упала на сцену навзничь, потеряв на какое-то время сознание.

Зато, придя в себя и прыгнув на маятник, я почувствовала в себе что-то ведьминское и, полетев в зрительный зал, с больной яростью прокричала:

– Как вы все мне тут надоели, выразить я вам этого не могу. И так я счастлива, что с вами расстаюсь… Ну вас к чертовой матери.

Такая вот приключилась чертовщина.

* * *

В спектакле «Товарищ, верь!» Джабраилов получил роль Пушкина – правда, она в силу небольшого количества текста вышла скорее иллюстративной, как и моя роль Натальи Николаевны Гончаровой. И вот мы с Рамзесом – Пушкин с Натальей Николаевной – ходим взад-вперед по сцене на протяжении всего действия.

Уйти из спектакля мне не удалось: Юрий Петрович не отпустил, пообещав мне интересное существование на сцене. Этого не случилось, но отдельные сцены с Лёней Филатовым – Пушкиным делали меня на несколько секунд безмерно счастливой. И на вопрос, что такое счастье, я, не задумываясь, всегда знала, что ответить.

Во время спектакля «Мастер и Маргарита» я испытывала особенное счастье, играя с моим любимым Лёней – Мастером.

Мысль-вопрос, как вспышка, пришла мне вдруг и, тревожно озадачив, выбила из состояния относительного покоя.

Почему премьера спектакля «Мастер и Маргарита» состоялась в 1977 году, хотя Юрий Петрович много раньше, еще в шестидесятые годы, не раз подавал начальству заявку на постановку спектакля, и каждый раз это самое начальство ему категорически упрямо отказывало.

И вдруг в 1977 году – зеленая улица – разрешение!

Чтобы прекратить назойливые «почему», мой – мой ли? – внутренний голос неуверенно объясняет: в шестидесятые ты была слишком молода и еще не доросла до 30-летней Маргариты, и ваши взаимоотношения с твоим возлюбленным Лёней должны были созреть, чтобы вы прочувствовали состояние ваших героев.

И вот апрель 1977 года. И я, уже обогащенная опытом собственной жизни – Маргарита в премьерном спектакле.

Почему это вдруг стало меня тревожить?

Хочется думать, что эта внезапная мысль – глупость, нелепость. Но все же: а если моя судьба – реализация мистической программы, и все это неспроста?..