Любовь (не) делится на три (СИ)

— Ты, что ли? Чего это с тобой?

— Товарищ полицейский, вы ей вопросы не задавайте, лучше скорую вызывайте поскорее! — ругается бабушка.

— Уже вызвал. А вы, женщина, не уходите. Свидетелем будете.

— Знаете меня? — спрашиваю у полицейского.

— Ты же заходила только что, обедать мешала.

— Не помню, — обхватываю голову пальцами.

— Так, ясно. А вот и врачи.

Меня передают в руки докторам, они осматривают мою голову, задают какие-то вопросы, делают укол и грузят в скорую. Не знаю зачем. Думать не хочется, лучше поспать.

— Аделина, дорогая… Как же я волновался! — от голоса вздрагиваю. Интересно, сколько я продрыхла? Ну я же просила… Зачем отец пустил его ко мне?!

Открываю глаза и вижу перед собой огромный букет. Такой большой, что за ним не видно Игоря.

— Не стоило приносить мне это.

— Еще как стоило, — садится ко мне на постель, укладывая цветы на подоконник, но даже там маловато места для такого количества роз. Рассыпаются, падают на пол.

— Где отец?

— Вышел покурить.

— Он давно бросил.

— Ну…

— Ясно. Зачем ты пришел?

— Дорогая, что за вопрос?! Вообще-то, я беспокоюсь о тебе! Как бы ты поступила на моем месте?!

Пытаюсь присесть, но жуткая головная боль не дает нормально двигаться. На глаза наворачиваются слезы.

— Не плачь… я буду рядом и никому не позволю тебя обидеть. Слышишь? — берет мою руку, покрывая пальцы поцелуями. Невыносимо. Не могу это терпеть. Пора поставить точку.

— Игорь, пожалуйста, вызови врача и уходи, — выдергиваю руку из его хватки и закрываю глаза.

— Адель… Ну хорошо. Я понял. Но учти, ты больше не будешь жить одна. Хватит рисков. С этого момента будешь ходить с охранником, пока не убедимся, что опасность миновала.

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Я лично занимаюсь расследованием и уже почти наказал того, кто хочет тебе навредить.

— Спасибо, — теряюсь.

— А сейчас я договорюсь с врачом, чтобы забрать тебя отсюда. Ты должна быть в комфорте, дома… со мной.

— Здесь больница, Игорь!

— Врачи могут приходить и на дом.

— Боюсь, что не смогу согласиться. Между нами все кончено, — тру виски. Если он не понимает, то придется не откладывать разговор. — Я поняла, что не смогу тебя простить. Так что забудь о том, что мы снова съедемся. А пока для меня будет лучше остаться здесь.

— Ладно. Если ты настаиваешь, то поговорим об этом позже.

— Нет, Игорь! Сейчас! — сажусь, игнорируя приступ боли. — Послушай меня. Все кончено! У меня новая жизнь, в которой для тебя нет места.

— Это все из-за Суржевского?! — в глазах Волжанина вспыхивает недобрый огонь, и я жалею, что начала этот разговор, находясь с ним наедине в палате.

— Даже если и так, это ничего не меняет. У меня может быть сколько угодно таких Суржевских. Тебя это не должно интересовать. Живи своей жизнью.

— Адель! Ты не в своем уме, видимо! Моя и твоя жизнь неразделимы! — сильно сжимает мою руку.

— Это ты не в своем уме. Уходи. Не желаю видеть никого! Уезжай! — теряю самообладание от собственного бессилия. Он не хочет меня слушать.

— Ты здорово ошибаешься, милая… И я открою тебе глаза! — он вытаскивает из своей папки какие-то бумаги и фото, чтобы сунуть мне в нос.

— Что это?

— Записи с камер видеонаблюдения. Смотри сама, — тыкает пальцем на красную машину, похожую на БМВ. — Этот автомобиль сбил тебя. И, можешь догадаться, кому он принадлежит?

— Кому?

— Доктору Коваленко.

— Анжелике?

— Да.

— Как ты понял? Номера почти не видно.

— Того, что на фотографии достаточно.

— Зачем ей меня давить? Ты же понимаешь, что в этом нет никакого смысла… Бред. Так что, прости, но скорее поверю, что какая-то дамочка, не умеющая ездить, случайно сшибла меня в переулке и скрылась с места преступления. Таких машин в городе много, — говорю, думая о том, что могла бы понять, если бы Анжелика была женой или любовницей Вадима. Из-за ревности, да. Но сестра… глупости!

— Ты недослушала. За рулем был мужчина. Вот сама смотри. Твой психолог собственной персоной.

На фото видно мужские руки и костюм. Не могу разобрать лицо, но сидящий смутно напоминает Суржевского. Но это если включить фантазию и додумать…

— Обвинять человека можно только после того, как будут доказательства его вины, — сгребаю фотографии и сую их обратно Игорю.

— Ты слепа!

— Я объективна.

— Да он же сумасшедший! Я сразу понял это, по тому, как этот тип смотрел на тебя! Идиотка, — выпаливает Волжанин.

Мое терпение лопается, и я со всего маха залепляю ему пощечину. Замирает. Не верит, что я осмелилась, молчит, шокировано глядя на меня.

— Что происходит? — в палате появляется взволнованный отец. Он сразу улавливает ненависть между нами. — Игорь?

— Ваша дочь…

— Проваливай, немедленно! — рычу, прося  у отца поддержки. — Скажи ему, чтобы ушел!

— Я уйду… но вернусь. С доказательствами.

Игорь выплевывает эти слова и выбегает из палаты, почти сбивая с ног моего отца.

А я обессиленно сползаю на подушку.

— Адель, пампушка моя… Он тебя обидел?

— Он обидел меня давно. Нужно было раньше с ним покончить.

26

Вадим