Любовь не кончается: Джулитта

— Возвращайся в Фоввиль и сообщи о случившемся. Я уезжаю в Бриз-сюр-Рисл вместе с леди Арлетт. Так как в замке нет никого из господ, я намерена остаться там до приезда моего отца или леди Жизели.

Молодой человек кивнул и молча удалился.

Две мили, отделявшие монастырь от Бриз-сюр-Рисла, показались Джулитте бесконечными. Кучер проявлял предельную осторожность, поэтому фургон, тихо поскрипывая, катился по дороге очень медленно. Всякий раз, когда колесо случайно попадало на камень, Арлетт хваталась за низ живота и начинала громко стонать. Сидя рядом и держа несчастную за руку, Джулитта понимала, что облегчить страдания могла лишь порция макового отвара. Однако слишком большая доза могла оказаться и ядовитой. Глядя на то, как Арлетт, словно попавшее в ловушку раненое животное, корчилась от боли, Джулитта подумала о том, что таким образом мачеху, вполне возможно, настигло возмездие. Потом она вспомнила об Эйлит, но усилием воли отогнала ее образ прочь. Вовсе не болезнь легких, а какая-то другая смертельная немочь терзала Арлетт де Бриз, в считанные месяцы превратив ее тело в кожу да кости. Теперь Джулитта очень сомневалась в том, что мачеха доживет до дня освящения монастыря, в котором собиралась провести остаток своих дней.

Арлетт открыла глаза и туманным взором обвела комнату. Ее ресницы трепетали, как листья на ветру. Склонившись над ней, Джулитта перехватила невидящий взгляд ее мутных, остекленевших глаз: к сожалению, маковый отвар не только снимал боль, но и влиял на сознание человека, нередко вызывая видения.

— Жизель? — Арлетт облизала губы и попыталась сесть.

— Нет, это я, Джулитта. Не уверена, что вы помните то, что с вами произошло. В монастыре вы упали в обморок, и я привезла вас домой.

— Я хочу видеть свою дочь.

— Я уверена, что она скоро приедет, — сказала Джулитта, снова укладывая ее на подушки. — Вы еще чувствуете боль?

Рука Арлетт медленно сползла к низу живота и, вздрогнув, замерла.

— Да, она по-прежнему там. Но сейчас затаилась. — Ее пальцы судорожно вцепились в одеяло. — Иногда она просыпается и начинает безжалостно меня мучить. Мне не следовало отправляться в дорогу, но я хотела увидеть монастырь. — Ее затуманенный взор заметался по комнате и остановился на Джулитте. — Люди говорят, что ты вся в отца. Ты действительно похожа на него внешне, да и ваши характеры схожи. И все же ты другая, не такая, как он.

— Но почему? — в голосе Джулитты прозвучали враждебные нотки. Она слишком хорошо знала мнение Арлетт о своей персоне и не хотела выслушивать его еще раз.

— Будь ты такая, как он, ты не привезла бы меня в Бриз, не сидела бы у моей постели и не ждала, пока я проснусь. Я не хочу обманывать ни тебя, ни себя: мы никогда не питали друг к другу теплых чувств. Но я должна признать, что в тебе есть то, чего нет в Рольфе: постоянство. Очевидно, ты унаследовала его от матери.

— Постоянство во мне? — Джулитта горько улыбнулась. — Думаю, вы заблуждаетесь.

— Нет, я права.

Джулитта печально покачала головой.

— Скорее я унаследовала от нее своенравие и независимость. — Чувствуя, что на глаза вот-вот навернутся слезы, она поспешила сменить тему разговора. — Вам что-нибудь нужно?

Арлетт тяжело вздохнула и беспокойно заметалась по подушке.

— Мне нужно видеть свою дочь. Пусть Господь заставит ее поторопиться и поскорее вернуться из Руана. А сейчас я хотела бы поговорить с отцом Гойлем. Мне необходим душевный покой.

Опустив голову, Джулитта направилась к двери. Разумеется, она могла бы послать за священником служанку, но ей хотелось поскорее выбраться из этой комнаты: близость умирающей тяготила ее. Ей казалось, что там, на огромном и холодном ложе, лежала не Арлетт, а Эйлит, ее родная мать.

Джулитта как раз пересекала внутренний двор, разыскивая отца Гойля, когда в проеме ворот показались силуэты всадников. За ними ехал запряженный четырьмя лошадьми большой дорожный фургон. Еще несколько всадников замыкали кавалькаду. Джулитта застыла на месте и всмотрелась в лица въезжающих. Ее сердце тревожно заныло.

Между тем Бенедикт соскочил на землю и передал своего любимого серого жеребца Сайли конюху. Ветер растрепал жгуче-черные волосы молодого человека, бронзовое от загара лицо поблескивало в лучах солнца.

Джулитта не могла оторвать от него глаз. Все в нем — и выразительные брови, и проницательные карие глаза, и чувственные, подвижные губы — казалось ей до боли знакомым и милым. Только выглядел Бенедикт усталым и непривычно мрачным. Судя по всему, бдения у могилы святой Петронеллы и дорога утомили его. Он был одет в стеганый жилет, который обычно носили воины, на боку висел меч — эти меры предосторожности когда-то порекомендовал ему Рольф, справедливо считавший, что желающих напасть на солдата всегда гораздо меньше, чем тех, кто не прочь поживиться за счет миролюбивого торговца.

Прошло несколько мгновений, прежде чем Бенедикт увидел Джулитту. Его глаза округлились от удивления, губы беззвучно зашевелились, произнося ее имя. Ошеломленный, он наконец сумел выговорить его вслух:

— Джулитта?!