Читаем Любовь - не сахар, сахар - не любовь полностью

Любовь - не сахар, сахар - не любовь

- В данный момент, - вежливо объяснила я, - речь идет о самоубийстве.

- Маньяка?

- Нет, что вы, - испуганно запротестовала я. - Исключительно о моем собственном.

Он замолчал, удивленно изучая глазами мое размытое лицо.

«Конечно, - уныло вздохнула я, - на такую даже маньяк не позарится: косметика тщательно распределена по всей роже, изо рта перегар. Одна надежда: он окажется гуманистом».

- Смерть всегда рядом с нами, - туманно изрек он. - Нас отделяет от нее лишь один шаг из окна. Метр от проезжающей мимо машины. И если ты решила переступить черту, тебе достаточно просто сделать этот шаг. И все…

- Не сказала б, - заметила я угрюмо, - учитывая хотя бы тот факт, что мне пришлось пробежать за вами как минимум метров пятьсот.

- А ты могла бы умереть ради любви? - нежданно спросил он.

Я чуть не подпрыгнула от радости. Кажется, все идет по плану!

- А от чего я, по-вашему, собираюсь умирать? - торжественно объявила я. - Именно от нее!

В его глазах мелькнул неподдельный интерес.

- Расскажи о нем, - требовательно попросил мужчина.

- Я люблю его больше жизни…

- Это я уже понял. Но я просил тебя рассказать не о себе, а о нем. Он любит тебя?

Я непроизвольно схватилось за сердце, на котором этот замусоленный вопрос натер уже немало больных мозолей.

- Он говорит, что между нами свободная любовь без всяких обязательств.

- Выходит, - понимающе улыбнулся маньяк, - он тебе изменяет.

Я схватилась за сердце второй рукой.

- Он говорит, что хороший левак укрепляет брак.

- Так он даже не скрывает?

- Да, если бы скрывал, еще б можно было жить, а так совсем нельзя…

- Вы женаты?

- Он говорит, что хорошее дело браком не назовут. И штамп в паспорте убивает свободную любовь.

- А ты? - Он пристально смотрел на меня.

- А я все равно его люблю, - констатировала я обреченно. - Сегодня он бросил меня. Он пошел к Наташе. Он сейчас у нее, а я не могу без него жить!

При этих словах сердце так очумело рванулось куда-то вверх, что я испугалась - его не удастся удержать даже обеими руками. Говорить это было больно. И в тоже время так банально! И самым обидным было то, что банальная боль ничуть не легче оригинальной.

- И потому я решила умереть. Я все равно умру. Умру - хоть убейте! Убьете? - спросила я с надеждой.

Мой вопрос повис в воздухе.

- Он просто не умеет любить, - глухо сказал маньяк, - так же, как и все прочие люди. Они разучились делать это. Единственный способ разбить им сердце - вонзить в него нож! Но ты - иная…

В темноте вскрикнула какая-то птица.

- Как тебя зовут? - полюбопытствовал он. Его голос стал мягким и нежным, и, подняв на него глаза, я увидела, что он смотрит на меня с непонятной мне сладкой грустью.

- Я - Люба. Любовь…

- А я - Любомир. Любко Лагутенко.

Любко помолчал и вдруг произнес, точно взвыл на луну:

- А ты знаешь, Любовь, как я мечтал, чтобы любимая женщина любила меня так смертельно, как ты! А меня никто никогда так не любил!

И неожиданно опустившись передо мной на колени, вцепился руками в мои руки:

- А ты могла бы полюбить меня так, как его? Могла бы умереть от любви ко мне?!

Я хотела сказать: «Мне совершенно все равно от любви к кому сейчас умирать». Но вместо этого лишь согласно кивнула. Там, на небесах разберемся…

Его лицо нависло над моим. Рука обняла мою шею, вздрагивающую под пушистым воротником.

- Я тоже мог бы полюбить тебя, - прошептал Любко. И в эту минуту мне почему-то до смерти захотелось, что бы это была правда.

- Ты - такая красивая!

Казалось, он пил с моего размокшего лица какую-то видимую ему одному красоту и долго-долго вдыхал мое дыхание, не касаясь губ. Я почувствовала, как его большой палец лег на артерию, средний - на четвертый позвонок, под основание черепа. И удивилась: «А как же "тупой предмет"? Впрочем, было уже все равно… Оставалось сильно сжать. И я сжалась в ожидании счастливого конца.

- Я люблю тебя, Любовь!

- И я тебя, Любомир, - отозвалась я вдруг.

И тут, наконец, страх разлился по моему телу холодной и жгучей влагой.

- Но любовь не убивает! - вскрикнула я в испуге.

И увидела, как его красивое, исполненное нежности, лицо словно начало таять у меня на глазах. Зрачки сверкнули холодом. Губы сломались в ненавидящей, жестокой ухмылке. И голос, совершенно незнакомый мне, злой и неопровержимый, произнес:

- Еще как убивает!