Любовь, обман и бриллианты.

Узнав свой диктофон, за которым мы заезжали вчера утром ко мне домой и с помощью которого я намеревался получить доказательства виновности Эдуарда, я утвердительно кивнул головой, удивляясь, как забыл о нём во время всей той заварухи. Следователь посмотрел на меня, полистал протоколы предыдущих допросов и, закуривая, спросил:

– И что вы скажете по этому поводу?

Я попросил у него сигарету и тоже закурил.

– Он записал хоть что-нибудь? – кивнул я на диктофон, вспоминая, что первый раз включал его в баре, а второй – в начале своего разговора с Эдуардом.

Следователь перемотал плёнку на своей старенькой "Электронике", и мы, затаив дыхание, прослушали самую увлекательнейшую запись в моей жизни.

Конечно, фонограмма была не студийная, звук иногда уплывал, но слышно было всё – и бахвальство Эдуарда, собиравшегося купить всё МВД, и Олины признания, и наше с ней прощание.

Наконец следователь выключил магнитофон и повторил вопрос:

– Ну, так что вы на всё это скажете?

Что я мог сказать? Естественно, задал самый волнующий меня на протяжении последних суток вопрос:

– Её поймали?

После того как следователь, помолчав и сокрушённо разведя руками, ответил: "нет", я почему-то испытал некоторое облегчение. Очевидно, от него это не ускользнула, и он, внимательно посмотрев на меня, сказал:

– Гражданин Макарчук не имеет к вам претензий, несмотря на явно покушение на убийство и нанесение тяжких телесных повреждений. Думаю, у него есть на это свои соображения. Он, кстати, сейчас в больнице под нашей пристальной опекой. В общем, это уже дело прокуратуры решать – привлекать вас к ответственности или нет. Пока я вас отпускаю, но впоследствии у меня к вам будут ещё кое-какие вопросы. Как и к гражданкам Корсаковым. Одну из них, мы, возможно, объявим в розыск.

От сообщения, что меня отпускают, на душе стало ещё легче, чем от сообщения об удачном побеге Ольги. Следователь задал мне ещё несколько вопросов, на которые я ему ответил, честно глядя в глаза. А перед уходом, когда со всеми формальностями было покончено, я спросил:

– А что с его дружками? Я могу спать спокойно?

Не поднимая головы от бумаг, следователь коротко ответил:

– Можете. Они пока задержаны за незаконное ношение оружия и хранение наркотических средств.

Я был удовлетворён.

Я покинул заведение и даже не поинтересовался дальнейшей судьбой моих сокамерников. Самоуверенно посчитав, что со всеми лишениями и неожиданностями покончено раз и навсегда, я расслабился и спокойно зашагал по улице. А зря. Разве можно расслабляться хоть на секунду, связавшись с этой очаровательной семейкой?

Едва выйдя за двери своего последнего пристанища, я нос к носу столкнулся с Ольгой Станиславовной, которая не то что не удосужилась надеть какой-нибудь дурацкий парик, но даже не переоделась и была всё в той же куртке и своих любимых джинсах. От такого нахальства я слегка опешил и, схватив её за руку, быстро потащил подальше от узилища. Она послушно и молча семенила за мной. Отойдя метров за пятьдесят, я развернул её лицом к себе и ласково спросил:

– Ты рехнулась, милая? Тебя вся международная полиция разыскивает, а ты нагло разгуливаешь под носом у ментов.

– Это я, Саша, – жалобно произнесла девица, и до меня наконец-то дошло, что это совсем не Ольга, а Светлана в её обличие.

– Вы с ума сошли! – нашёлся я. – Что это ещё за маскарад? Хотите запутать следствие, пустив их по ложному следу? Пока вы будете доказывать, кто вы есть на самом деле, Ольга исчезнет за тридевять морей? Чтобы спасти сестру, вы решили временно пожертвовать свободой?

– Нет, просто решила сменить внешность. Я рада, что вы живы.

Я внимательно посмотрел на девушку.

– Там где я оказался по милости вашей сестрёнки, конечно, не так комфортно, как в санатории для престарелых членов Политбюро, но это всё-таки ещё и не концлагерь. Почему, собственно, я должен быть мёртвым?

– Мне Оля сказала, что вы погибли в перестрелке, и я ей поверила…

– Подождите, – перебил я Светлану. – После камеры, битком набитой оголтелыми уголовниками, – вспомнил я старичка, – я испытываю острую нужду в горячем душе и полноценном питании. Если вы не против, то давайте поедем ко мне, а по дороге вы мне всё расскажете.

– Конечно, не против. Я специально приехала встретить вас. Мне сказали, что вас сегодня выпускают, – взяла Светлана меня под руку, не побрезговав моим помятым видом. – Я и сама хотела предложить поехать к вам домой. Оля сказала, что оставила мне у вас какие-то вещи и машину. Если вы не против, я их заберу, чтобы они вам не мешали.

– Она что же, сама не могла их вам отвезти? Как она вообще объяснила вам с бабушкой свои действия? – посмотрел я на серьёзное личико Светланы.

– Никак не объяснила, – пожала она плечами. – Когда она выскочила из того подъезда, я сразу поняла, что что-то случилось. Оля сказала, что в квартире была драка с перестрелкой, вы погибли и надо скорее уезжать. Я так растерялась, что даже сказать ничего не могла. Оля отвезла меня домой, а по дороге она вызвала милицию и "скорую помощь".

Я понял, почему так быстро приехали мои спасители от дружков Эдуарда.