Любовь, опрокинувшая троны

Оркестр сыграл текучую куранту, заставляя панов расшевелиться и начать двигаться, затем медленную и величавую паванну, каковую сменила веселая гальярда с ее прыжками и кружением, чуть остудил общий пыл медлительной пассо-мецей – и оркестр снова вернулся к веселому быстрому брандлю, прыжково-притопному вурре, и опять к гальярде.

Запыхавшиеся гости потянулись к столам, утолять жажду. Вестимо – именно этого и ждали устроители торжества. Они дали гостям небольшой перерыв в виде величавого менуэта и плавной, как полуденный Днестр, аллеманды – и снова закружили гальярдой, курантой и брандлем…

Спустя пару часов танцующие уже достаточно захмелели, чтобы с хохотом бегать цепочкой в веселой фарандолле и высоко прыгать в вурре. И уже никто не обратил внимания на то, что хозяева покинули свои кресла и растворились в общей толпе. Княгиня – сбросив пелерину и надев полумаску, дабы стать равной всем в царящем веселье, а князь Адам, наоборот – завернувшись в плащ, дабы избежать приглашений на танец.

Пробираясь через хмельную толчею, властитель Приднестровья вскоре нашел гостя, ради которого, собственно, и затевался бал. Курчавый и низкорослый, весьма пузатенький шляхтич с лихо закрученными усами и крохотной, как вороний клюв, бородкой о чем-то беседовал с томной дамой в темно-синем платье, прячущей лицо под вуалью с крупными мушками. На вид ему было сильно за сорок, суконная ферязь с плотной серебряной вышивкой выдавала в нем человека из королевской свиты, однако общая беззаботность и хмельная распущенность уже заразили солидного пана, так что он расстегнул ферязь, потерял где-то головной убор и разговаривал на повышенных тонах, обещая собеседнице звезду с неба за поднятую вуаль. Вестимо, захмелел все же не столь сильно, чтобы предложить нечто более конкретное и весомое.

– Пан Збаражский! – окликнул гостя хозяин.

– О-о, княже! Мое почтение! – Гость махнул рукой у головы, ничего не нащупал и поклонился просто так, без снятия шляпы и особых реверансов. – Какой чудесный бал! Как давно я не бывал на подобных праздниках!

– Я рад, что смог угодить, пан Збаражский, – небрежно отмахнулся князь Вишневецкий. – Скажи, друг мой, тебе ничего здесь не показалось странным? Может статься, некие знакомые лица?

– В этом зале мне знакома добрая половина шляхты, княже! – расплылся в широкой улыбке гость. – И ты, Адам Александрович, в том числе!

– Пойдем со мной, – не сдался хозяин замка, ибо на балу и вправду было весьма многолюдно. – Я тебе кое-кого покажу…

Они совершили долгое путешествие вокруг зала, пока князь Адам не заметил нескладного паренька в зеленой бархатной рубахе и в колете, а также монаха рядом с ним – властитель Приднестровья особо настоял, чтобы его гость пришел на бал не один.

– Двое мужчин в простенке между окон, пан Збаражский, – указал хозяин бала. – Они не кажутся тебе знакомыми?

– Не могу сказать точно, княже, – неуверенно промычал его собеседник. – Ну, разве только лопоухенький кого-то напоминает.

– О прошлом годе ты был в Москве с посольством, друг мой… – осторожно намекнул князь.

– И то верно, Адам Александрович! – хлопнул себя ладонью по лбу знатный шляхтич. – Это лазутчик, москаль! Я его видел! Он постоянно за патриархом тамошним бегал, Иовой! Вот в сей же рясе и с сим же пояском чернильным! Где Иова ни появится, там и прохиндей сей следом. И все пишет да пишет! Носом поведет хищно – и опять за чернила!

– Есть! – сжал кулак князь Вишневецкий. – Не соврал бродяжка, не прихвастнул. Служил он при дворе, и документ выкрасть сумел!

Дальнейшее расследование не имело смысла. Человек, добившийся в жизни подобных невероятных высот – ставший в молодые годы личным секретарем патриарха – так просто, добровольно, подобного хлебного места не покинет. Только ради еще большего, вовсе невероятного возвышения! Коли боярский сын Отрепьев отважился на подобный риск – выходит, ни в документе, ни в личности царевича нисколько не сомневается. И поставил на выкраденный свиток всю свою судьбу!

Хозяин замка, оставив пана Збаражского возле очередной дамы, пробрался в угол, взял кубок с сидром, вернулся к русским гостям, вскинул руку над головой, чуть выждал, дабы его заметили, и щелкнул пальцами. И в зале тут же повисла тишина: хорошо вышколенные слуги знали свое дело.

– Слушайте меня все! – громко объявил он. – Пани и панове, пользуясь таковым удачным стечением, желаю представить вам всем своего именитого гостя! Сие есть русский царевич Дмитрий Иванович, младший сын московского государя Иоанна Васильевича, ныне законный наследник русского престола!

Неказистый паренек, гордо вскинув подбородок, сделал два шага вперед и слегка, без заискивания, поклонился собравшимся людям.

– Выпьем за здоровье моего гостя, царевича Дмитрия Ивановича! – вскинул кубок князь Вишневецкий.

– За здоровье царевича! – хором отозвались все остальные, даже те, кто находился далеко от столов и выпить не мог.

Адам Александрович осушил кубок, щелкнул пальцами – и музыка заиграла снова.