Любовь побеждает всегда

– И что, ты также как и Артиваль била адепта Барнауса? – спросил тот отвернувшись от стены и подходя к столу, – Георг, а ты всегда чувствуешь, когда я не наедаюсь? Мясной пирог принес.

– Ну да, – пожал брат плечами, – ты сегодня на полигоне, сколько часов провел? Шесть? Вот и ответ. Ты когда голодный – злой, вот и Эду с Арти досталось ни за что. Придумал тоже: Эдвард просил помолвки с Аллиан, кто тебе такую глупость сказал?

– Гриффин, да знаю-знаю, ты сейчас скажешь, что он жестоко пошутил, – пробурчал Арман, вгрызаясь в кусок пирога, – миротворец ты наш, и в кого ты только такой? Вот был бы таким же как я, сколько бы дел провернули, а так получается, что ты моя ходячая совесть…

– Да не бухти, мы бы поубивали друг друга, если бы не различались характерами, – заметил Георг, – чай-то пей, твой любимый заварил. Мам, так ты била Барнауса? – напомнил он вопрос брата.

– Всего один раз и да, за дело, он сам напросился – пояснила я, и замечая, что у Армана начинают закрываться глаза, попросила, – Георг проводи брата, а то он сейчас в тарелке уснет.

Он выполнил мою просьбу, и когда за братьями закрылась дверь, я взяла чашку Армана и принюхалась, так и есть, сильный запах мяты ударил в нос.

Оба брата учились на факультете практической магии, но если Арман с первого курса брал дополнительные дисциплины на боевом факультете, то Георг – на целительском. И когда Арман уставал, но не мог сам уснуть, брат заваривал ему сонные травы. Они жили в соседних комнатах в Академии, этажем ниже располагался Эдвард, а Артиваль поселили в комнатке, которую когда-то занимала я.

Я подошла к окну и отодвинула штору. Снежинки кружились в морозной ночи, украшая ветви деревьев белоснежными сверкающими шубками, вдалеке над императорским дворцом вспыхивала праздничная иллюминация, а по улице то и дело проносились украшенные кареты, они везли спешивших в оперный театр поклонников таланта Дарины Блэкрэдсан. Уже не первый год, неделя перед Рождеством Черной Луны и после него, все театры столицы устраивали ночные представления, создавая праздничное настроение. Это была идея Брюса, и как показало время, она очень понравилась жителям и гостям столицы. Постояв еще немного, я погасила светильники и отправилась в свою спальню, чтобы проверить пятилетнюю Гвенделин и годовалого Ольгерда, Олле – как называли его домашние. Герний сидел между кроватками в кресле и читал газету, а Цирцея и Конрад обменивались впечатлениями от очередного путешествия, сидя на нашей с лордом Тримеером кровати.

– Хм, а что это вы в таком составе? – уточнила я, поправляя сбившееся одеяло у малыша, – вам места мало в доме?

– Да понимаешь, хозяин нас выставил из кабинета, – пожалилась Цирцея, – он с документами работает, а Эдвард очередную книгу по Таро изучает. А чтобы мы ему своей болтовней не мешали, нас и отправили восвояси. А мой повелитель спит сном невинного младенца, пехи там носки ему вяжет, и общаться со мной не желает. Да и о чем нам с ним разговаривать? Он же трудяга, каких еще поискать надо, а мне о возвышенном порассуждать хочется. Да и философский трактат Северуса Дейдриса обсудить не мешает, какое счастье, что он все-таки уволился из Тайной канцелярии. Хороших сыщиков много, а вот талантливых философов на всю империю по пальцам одной руки пересчитать можно.

– Цирцея, а остальные чем занимаются? – спросила я, перед тем как отправиться в душ, – проверь, не уснула ли Артиваль.

Стоя перед зеркалом в душевой я смотрела на себя, а видела ту самую девчонку, которая впервые появилась в этом доме восемнадцать лет назад.

– Как время летит, – прошептала я, улыбаясь стройной женщине в зеркале, – неужели это я?

– Видана, – летающая кокетка прошла сквозь дверь и бесцеремонно появилась за моей спиной, – Артиваль читает сказки и ждет тебя. Эдварда хозяин отправил спать, а Георг с Нафаней разговоры всякие ведут, ты знала, что сей фамильяр – словоохотлив и совсем неглуп?

– Так это он с Георгом поболтать не прочь, а вот со своим сородичем как-то не стремится, котяра обижается, а кстати, он где? Я сегодня не видела участника свадьбы Эрмитасов.

– Хм, он с Монфором переговоры ведет, – заговорчески шепнула Цирцея, – под столом на кухне, как думаешь, договорятся?

– Понятно, он видит Монфора, значит старичок скоро отправится на радугу, – заметила я, – пойду дочери пожелаю доброй ночи и песенку спою, скучает наша девочка.

Оставив привидения с малышами, я прошла в комнату Артиваль, ту самую, что занимала ее бабушка, а потом и я, появившись в этом доме.

– Мама, а давай посекретничаем, – попросила дочь, пододвигаясь в кровати, я прилегла рядом с ней, – давай, что ты желаешь рассказать или спросить?