Любовь покоится в крови

– Ну, что ж, – произнес учитель, помолчав, – девочка, которая играет Изабеллу, знает роль Екатерины и, пожалуй, сможет заменить ее. Правда, завтра мне придется целый день вколачивать в нее новую роль… К счастью, текста там немного.

Директор согласился, что это кстати. Он готов был восхвалять Шекспира за подобную предусмотрительность. Вскоре Матисон удалился, а Фен отвез директора домой, где они поужинали. За чашкой кофе директор сообщил:

– Боюсь, я не смогу составить вам компанию на этот вечер. Мне нужно вернуться в школу и побеседовать с парой докучливых родителей, а потом посетить Календарный комитет.

– Что еще за Календарный комитет?

– Там мы составляем расписание до конца семестра и следим за тем, чтобы разные мероприятия не противоречили друг другу.

– А бывает, что противоречат?

– Часто. В школе шестнадцать секций и кружков, и у каждого свои занятия. Плюс всевозможные конкурсы, спортивные соревнования и праздничные службы. А также лекции, концерты, репетиции, походы в кино. Скучать не приходится, уж поверьте.

– Прекрасно, – кивнул Фен. – А я пока займусь своим детективным романом.

– Чем?

– Я пишу детективный роман.

– Вот как? – бесстрастно отозвался директор.

– Это очень хороший роман, – заверил Фен. – Действие начинается промозглой ноябрьской ночью в горах Кэтскилл…

– Да, да. – Директор поднялся. – Поговорим об этом позднее, друг мой. Мне пора идти.

– …а в бревенчатой хижине у огня дрожит молодая женщина. Но дрожит она, заметьте, не от холода. – Фен выдержал драматичную паузу. – Она дрожит от страха!

– Понимаю, – кивнул директор, торопливо направляясь к двери. – Надеюсь, вы расскажете мне об этом, когда у меня будет время должным образом все это оценить. – И он поспешно вышел.

Когда директор сел в свою машину и отправился обратно в школу, на улице, несмотря на сумерки, все еще стояла удушающая жара. К счастью, родители оказались не столь назойливы, как он ожидал, а заседание Календарного комитета, хотя и весьма продолжительное, обошлось без сплетен и скандалов. Без четверти одиннадцать оно наконец закончилось, и директор уже собирался уходить, когда появился Гэлбрейт. Около четырех он вернулся в свою холостяцкую квартиру, но тут возникли проблемы с билетами на службу, и ему потребовался совет. Количество мест в часовне было ограничено, поэтому требовалось тщательно отбирать родителей, собиравшихся посетить службу в актовый день. По этому поводу между Гэлбрейтом и капелланом возникли трения, и в результате билетов было роздано больше, чем имелось мест. У директора был трудный день, однако он постарался решить эту проблему со всем тщанием и старанием, которых требовал от него долг.

Их беседа еще не закончилась, когда без двух минут одиннадцать зазвонил телефон. Голос Вирджинии Лав звучал так взвинченно и искаженно, что директор едва узнал его. В оцепенении он выслушал ее слова.

– Понимаю, – произнес он с запинкой. – Это… это ужасная трагедия, миссис Лав. Я даже не знаю, что сказать… мои искренние соболезнования… Я свяжусь с полицией и доктором… Да… да, конечно… До свидания.

Директор повесил трубку и повернулся к Гэлбрейту.

– Это насчет Лава, – сообщил он. – Его застрелили.

Гэлбрейт вытаращил глаза: ему сложно было скрыть свои эмоции за профессионализмом.

– Застрелили? – повторил он. – Вы хотите сказать, мертв?

– Да. Мертв.

– Самоубийство?

– Не знаю. Его жена едва может говорить. В любом случае…

Телефон снова зазвонил. Директор взял трубку; на его лице появилось выражение недоверия и шока.

– Ладно, – пробормотал он. – Оставайтесь там и ничего не трогайте. Я дам необходимые распоряжения. – Он повесил трубку. – Это Уэллс, из Дома Хаббарда. Он только что нашел в учительской Сомерса…

Директор оперся одной рукой на спинку кресла. Его лицо побледнело.

– Сомерс тоже мертв, – сообщил он. – Убит выстрелом в глаз.

Глава 5

Улики и следы

– Вы приехали вовремя, – заметил директор, и Фен, сидевший в одном из мягких кресел, мрачно кивнул. – Не сомневаюсь, что Стэгг будет рад вашей помощи. Нам всем придется несладко. Разумеется, мы сделаем все, что в наших силах, однако я не могу не сожалеть о том, что эти события произошли накануне актового дня. Вероятно, вы сочтете меня бессердечным, но…

– Нет, нет, – перебил Фен. – Ваш главный долг – заботиться о школе. Полагаю, уже поздно что-либо отменять?

– Да. Вся программа должна быть выполнена. Я надеюсь, нам удастся замять эту историю хотя бы до завтрашнего вечера. Но последствия будут серьезными. Подобная огласка…