Любовь покоится в крови

Все молча уставились на стол. Посередине лежал большой блокнот с промокательной бумагой, где зеркально отпечатались несколько чернильных надписей. Можно было разобрать слова «удовлетворительно», «весьма недурно», «большой прогресс с начала семестра» и бесконечные вариации инициалов «М» и «С». На классном журнале громоздилась пачка отчетных бланков, а рядом валялась горстка конвертов, похожих на те, что скопились на большом столе. Снаружи на каждом имелась надпись с названием класса и фамилией классного руководителя, а внутри лежали новые пачки с бланками. Кроме того, на столе можно было заметить пепельницу с парой погашенных окурков, большую круглую лунку с черно-синими чернилами, открытую склянку из-под чернил, длинную и широкую полосу черной ткани с узелками на концах и перьевую ручку.

Стэгг повернулся к директору:

– Это отчеты для промежуточного экзамена?

– Да, суперинтендант. – Он последовал примеру Фена и ослабил галстук. Директор слишком устал, чтобы думать об условностях. – Все классные руководители и приходящие учителя должны были заполнить их сегодня до пяти вечера. После этого документы полагалось сдать заведующим пансионов, а потом – мне.

– Значит, Сомерс опоздал?

– Да. Я об этом знал. – Он кивнул на полосу черной ткани. – Это, конечно, его повязка. Несколько дней назад Сомерс вывихнул запястье и не мог писать, пока руке не стало лучше. Вчера предупредил, что закончит отчеты к утру актового дня, что меня вполне устраивало. – Директор слабо улыбнулся. – Обычно я стараюсь не затягивать сроки до последнего, потому что даже учителя порой ошибаются.

– Может, кто-нибудь из коллег писал под его диктовку? – спросил Фен.

– Не исключено. Хотя вряд ли он бы стал взваливать свою работу на чужие плечи. Это трудоемкий процесс: вы не представляете, сколько времени уходит на то, чтобы написать слово «удовлетворительно» двести раз подряд. К тому же Сомерс являлся классным руководителем, и ему приходилось заполнять множество разных граф.

– Понятно. – Фен помолчал. – Заведующие пансионами сами собирают заполненные отчеты?

– Нет. Это работа Уэллса. Он разносит их по пансионам и передает тем, кому нужно.

Фен посмотрел на Уэллса.

– Похоже, часть бланков вы уже унесли, – заметил он. – Здесь их не так много.

– Вы правы, сэр, – подтвердил тот. – Все, что мистер Сомерс заполнил, я забрал в свой кабинет. Здесь остались только те, которые он заполнял сегодня вечером.

Возникла пауза, и сержант, которому не терпелось приступить к делу, спросил:

– Как насчет отпечатков пальцев, суперинтендант?

Стэгг только махнул рукой:

– Позднее. Я уверен, тут все ими заляпано. – Он постучал по столу: – Очевидно, мистер Сомерс за ним работал, когда кто-то его прервал. Он встал, резко развернулся к двери, споткнулся о стул – и тут прозвучал выстрел… – Суперинтендант замолчал, хмуро обдумывая эту сомнительную версию, пока врач не закончил свой осмотр.

– Ну, что? – спросил Стэгг.

Врач отряхнул пыль с коленей и протер глаза.

– Все, как я и ожидал, – ответил он. – Выстрел был с расстояния примерно в шесть футов, а калибр скорее всего тридцать восьмой.

– Шесть футов…

Стэгг перешел на то место, где должен был стоять предполагаемый преступник, и огляделся по сторонам, словно надеясь, что его осенит какая-нибудь идея. Но, судя по всему, этого не случилось.

– Похоже, череп у него был крепкий, – добавил врач, указав на тело, – раз пуля застряла в мозге… Смерть, разумеется, была мгновенной.

– Время смерти? – спросил Стэгг.

– От получаса до полутора часов назад.

Суперинтендант взглянул на часы.

– Сейчас без двадцати двенадцать. Значит, между десятью и одиннадцатью. Что-нибудь еще?

– Больше ничего. Его можно перенести в машину?

Стэгг покачал головой:

– Пока нет. Я обыщу его карманы, а сержант снимет отпечатки пальцев. Потом можете забирать.

Он нагнулся и стал проверять содержимое карманов Сомерса, выкладывая все найденное стол. На первый взгляд в вещах покойного не было ничего неожиданного: ключи, мелочь, бумажник с несколькими банкнотами, удостоверением личности и водительскими правами, карандаш, носовой платок, черепаховый портсигар, потертая зажигалка.

– Господи, а это зачем? – удивился Фен.

В нагрудном кармане Сомерса лежал плотно сложенный листок девственно-белой промокательной бумаги. Стэгг осторожно взял его в руки и произнес:

– В принципе, я не вижу ничего странного в том, что люди носят с собой промокательную бумагу. Мне кажется…

Но Фен выхватил у него листок и сравнил с чистой бумагой, лежавшей в блокноте на столе.

– Тот же сорт, – заметил он, – цвет и размер. – Профессор оглядел комнату. – Здесь еще несколько таких же блокнотов, и все с чистыми листами. – Обернувшись к Уэллсу, он спросил: – Ведь это вы отвечаете за обновление бумаги в блокнотах?

– Да, сэр. Я меняю их регулярно первого числа каждого месяца.

– Уэллс очень пунктуален в подобных вопросах, – вставил директор.

– А сегодня как раз первое июня…

Уэллс подтвердил его слова кивком: после того как в комнате выключили печь, он заметно оживился.

– Да. Я сменил бумагу после обеда, сэр.