Любовь приходит в черном

— Увы, надо ехать. — Ян снова сел на свое место и принялся поглощать шарлотку, превратившись из лощеного господина в домашнего мужчину. — Но пирог я все равно доем, а то буду жалеть.

— Приятного аппетита, — улыбнулась Марина.

— Это звонил Толстяк, — сказал Ян, прожевав. — Он подтвердил, что завтра мы будем подстраховывать тебя всем составом.

— Отлично. — Марина кисло улыбнулась. — Я бы предпочла, чтобы вас было больше, но раз решено не подключать агентства из других городов…

— Поверь, у нас достаточно сил, чтобы остановить ловцов.

Отправив в рот последний кусок, Ян пошел в коридор. Марина встала в проеме двери в кухню. Сейчас он уйдет, и наступит пустота с привкусом ожидания беды.

— Просто не приближайся к двери, не слушай, что он тебе будет говорить. Заткни уши.

Марина кивнула. Ян подошел к ней, погладил по волосам и чмокнул в лоб.

— Это правда очень срочно. Если хочешь, поехали ко мне.

Значит, все-таки он не женат. Но Марине его жест доброй воли показался унизительным, и она предложила другой вариант:

— А что, если мне пожить в другом месте?

— Это ничего не даст, ловец почует тебя, как охотничий пес — дичь.

Обрадовал так обрадовал!

Сначала Марина подумала, что справится с паникой, когда Ян уйдет, но едва за ним захлопнулась дверь, ожили тени в углах, отблески фар поползли по потолку зловещими пятнами прожекторов.

Забиться под одеяло, как в детстве, обнять огромную лысую обезьяну — островок стабильности и тепла. А вокруг рыщут монстры, прячутся в шкафу и под кроватью. Некому прийти на помощь и разогнать их.

Мама!

Хватит паниковать, теперь ты взрослая. Давай, вставай и сражайся за свою жизнь! Цепенея, Марина зашторила занавески, допила свой кофе. Одной оставаться было невыносимо, мама уехала на курорт — ее не пригласить. А что, если позвонить Наташке? Вино в баре есть, чтобы ее заманить.

Марина набрала подругу, но ответа не дождалась. Спит, что ли? Так вроде рано еще — полдесятого. Или просто в душе и не слышит?

Наташка перезвонила через десять минут. В ее шепот вплетался звон текущей воды.

— Привет, Марина. Прости, не могу разговаривать.

Клацнула дверь, донесся пьяный мужской голос, и Наташка отключилась. Марина закатила глаза и выругалась вслух. Все ясно, подруга вернулась к гопнику Саше, который запрещает общаться с развратными и аморальными женщинами. Кра-со-та!

Как ей надо, так лети сквозь ночь, развлекай погибающую, хотя ничего фатального не случилось. Тут же Марине угрожает опасность, а Наташке, видите ли, запрещено с ней разговаривать. Тьфу!

От злости страх рассеялся, Марина плюхнулась на кровать и принялась переключать каналы. Выбрала программу про животных: там рассказывали о мерзейшем насекомом — наезднике. Наездники откладывали личинку в жертву, и та продолжала жить, пока паразит пожирал ее изнутри. Почти как Артур. Поморщившись, Марина выбрала другую программу.

И ведь сегодняшний день — не последний виток кошмара, кошмар только начинается, и с ним надо научиться жить. Например, поехать завтра на карнавал, улыбаться там, приблизиться к Юле Тикус, а не забиваться в угол. Забыть об Оливии. Потому что стоило о ней вспомнить, и начинал бить озноб.

Когда в дверь позвонили, Марина уже начала засыпать. Встрепенулась, свесила ноги с кровати. Телевизор мигал «снегом», бросая отблески на стены. В его трескотню вплелся повторный звонок, и волосы на голове зашевелились, а по позвоночнику поднялся уже знакомый холодок.

Словно невидимый удав обвился вокруг нее, сдавил, едва позволяя дышать. А потом она услышала зов. Даже не услышала — почувствовала. В нем было отчаяние подбитой птицы, провожающей взглядом улетающую стаю; промозглая ноябрьская тоска приморского городка, где почти никого не осталось.

Босиком она ступила на пол и с обреченностью приговоренного направилась к двери. Она просто не могла по-другому, каждая ее клетка стремилась на зов. Если Марина остановится, то он не прекратится никогда.

Здравый смысл, будто запертый в клетке, бился о стальные прутья чужого упрямого желания, и Марина действовала, как кукла, — она помнила наставления Яна, но ничего не могла с собой поделать. Рука потянулась к замку, повернула ключ.

Беги, пока не поздно, захлопни дверь, закрой уши, что же ты делаешь, ты ж погибнешь!

Но Марина уже не принадлежала себе и наблюдала за собой со стороны.

Скрипнули петли, и дверь отворилась сама. На пороге стояло нечто, кажется, в длинном плаще и шляпе. Вокруг клубился мрак, а глаза горели алым. Лицо будто плавилось и меняло форму, но Марина узнала Артура. Он шагнул в квартиру, сгреб безропотную Марину в объятия, сдавил ребра так, что стало нечем дышать, припал губами к губам, его язык проник в рот.

Голова закружилась, перед глазами заплясали разноцветные мушки, реальность поблекла и отодвинулась на второй план. Ударить его в пах, оттолкнуть! Но она шевельнула губами, отвечая на поцелуй. Артур прижался к ней, и она ощутила жар, вливающийся в нее.

Артур положил руку на голову Марины, и она опустилась на колени, изнемогая от животного желания.

Что же ты делаешь! Беги, спасайся, глупая! Ян! Кто-нибудь, помогите!