Любовь провокатора

Принципу «правда – устраивающая версия», круто искажающему социологическую оптику, подвержено все человечество. По крайней мере изрядная его часть. Но есть еще и отдельная болезнь авторитарной системы, которая существует у нас в России.

В такой системе интервьюер воспринимается многими как полицейский агент власти. Желающий понять не твои подлинные мысли, а степень твоей мыслелояльности этой власти.

Вот ляпнешь, допустим, ты, что не любишь Путина, а завтра вызовут тебя в местное ФСБ. И ты 30 000 раз пожалеешь, что ляпнул. Так чего рисковать, раскрывая свои никому в общем-то не нужные мысли? В этой ситуации респондент зачастую отвечает не то, что полагает истинным, а то, что, в его понимании, власть хочет от него слышать. Вы хотите убедиться, что я люблю Путина? Да, люблю, люблю, ради Бога. Только отгребитесь.

И этот феномен усугубляет искажение опросной картины.

Так что не все так уж ясно с реальным социальным оптимизмом и счастьем нашим с вами, возлюбленные россияне.

Здесь, конечно, мой критик может усмехнуться и сказать: ну ты загнул, старик! Ведь наш народ действительно счастлив. Независимо от опросов. Счастлив не просто количественно, а качественно. Доказательства? Да вот хоть история с только что случившейся поездкой Владимира Путина в Хакасию, к местам страшных пожаров. На вопрос, как они поживают, погорельцы – непосредственные жертвы пожаров, лишившиеся всего небогатого добра, – громко и последовательно кричали: хо-ро-шо! И щедро благодарили власть, которая не смогла смертоносные пожары предотвратить.

«Кажется, трудно отрадней картину нарисовать, генерал?». © (Генерал – это не я, если что).

И критик мой будет абсолютно прав.

Счастье – вещь глубоко субъективная. Цельная и целостная. Она не разлагается на отдельные компоненты и детали. Не зависит от цен на нефть и курсов валют.

Счастье – как легендарный Винни-Пухов мед: это такой странный предмет – или он есть, или его нет.

Счастливым можно быть в одиночку. Это, как правило, удел гениев, героев, маньяков, безумцев.

Счастлив наркоман, сделавший себе инъекцию героина. Счастлив пожилой профессор, влюбившийся в юную студентку и сбежавший с ней из привычного мира, бросив все прежнее. Счастлив тиран, упивающийся обществом своей единственной возлюбленной – власти.

Но для многих счастье – вещь коллективная. Быть среди своих, в своей среде. Понимать окружающих и быть понимаемым ими. Говорить с ними одним языком и на одном языке (что не одно и то же). Чувствовать свою уместность именно в этом обществе, здесь и сейчас. (Несчастен тот, кто родился не вовремя или не к месту. Впрочем, это тема для отдельного большого разговора, не в этом тексте).

И Владимир Путин действительно подарил счастье многим миллионам людей. После аннексии Крыма многие миллионы словно вернулись в молодость. Когда деревья были большими, а страна – великой. Где право унижать и бить нас принадлежало исключительно нам самим. В меру нашего трудноискоренимого исторического мазохизма.

Говорят, тогда мы жили голодно? Да мы и потом, после СССР, нимало не жировали.

Исчезают наши гражданские свободы? Но зачем нам свободы, если они не приносят счастья?

Счастье для многих – антоним свободы.

Счастлив тот, кто смог сбросить самый тяжелый груз – бремя ответственности.

У нас что-то не клеится? Виноват Барак Обама, это уже ясно. И пока он жив, клеиться и не может. А после Обамы придет какой-нибудь другой негодяй, и все пойдет по следующему кругу.

Трудно объяснить счастливому, что он не должен радоваться. И главное – почему не должен.

И раз правда – устраивающая версия, а нас устраивает версия, что мы счастливы, то так оно и есть.

Это не значит, что отрезвление не придет. Скорее наоборот.

С этого мы начинали. За все в жизни надо платить. И самую высокую цену – за неосновательное обогащение счастьем. Помните ураган «Пэм», расчистивший России дорогу к престолу наисчастливейшей страны?

Может быть, какой-то друг этого урагана уже вызревает в океане времен.

31

Накануне светлого Праздника весны и труда, Первомая депутаты законодательного собрания Санкт-Петербурга вышли с инициативой ввести (точнее – вернуть из советских времен) уголовную ответственность за тунеядство. Еще раз напомнив нам тем самым о священной роли труда в нашей жизни. (Впрочем, есть еще мнение, что питерская депутатская идея приурочена не столько к Первомаю, сколько к отмечаемому 24 мая 75-летию нобелевского лауреата Иосифа Бродского, который некогда был осужден советским судом именно за тунеядство).

Проблематика тунеядства в контексте праздника труда мотивировала меня порассуждать о труде в России. В нашей истории и современной жизни.

Классическое русское отношение к труду прекрасно сформулировал писатель Андрей Новиков-Ланской, которого в данном случае было бы обидно не процитировать.