Любовь сквозь пиксели

Хранитель опускается на колено, чтобы придвинуть каменную руку в мою сторону. Пол под ним хрустит. Мозаика, выложенная там, обращается в цветную крошку.

Я жду, но ответа так и не слышу. Тогда ближе подхожу к мраморной руке и заглядываю в красное озерцо. Из него на меня смотрит мое же отражение – снежинка, раскачивающаяся на поверхности алого зеркала.

«Не пей», – чудится мне движение губ в отражении.

– Вкуси, вкуси силу! – гремят голоса. – Подчини себе великую кровь! Утопи в ней врагов!

Мне не нравится этот гром в моей голове. Не нравится тошнотворная жижа, к которой должна прильнуть губами. Не нравятся темные обещания, которые наверняка будут стоить мне слишком дорого.

И когда уверенность во мне становится непоколебимо крепкой, я одним легким движением прокручиваю косу в руке и ударяю в центр раскрытой ладони. По мрамору молнией бежит трещина. Кровь рубиновыми брызгами разлетается в стороны.

А потом раздается такой душераздирающий крик, что от него начинает крошиться потолок. Свет меркнет, и все хранители – великие титаны – склоняются ко мне, отпустив хрустальные своды.

– Как ты смеешь! – рычат они в один голос. – Ты поплатишься за дерзость жизнью!

Я вижу их лица и застываю в ужасе. Свет прятал не прекрасных божеств, а уродливых чудовищ.

Глаза хранителей пылают огнем. Зубы их – острые и частые, как у пираний, а лоб венчают изогнутые кзади рога. Прямо как…

– Бежим! – звенит в ушах чужой голос. И он принадлежит не статуям, не мне.

Это Оникс.

Он хватает меня в охапку и так быстро несется мимо града атак каменных рук и кусков рушащегося потолка, что перед глазами все смешивается в размытое светлое пятно с красно-черными вкраплениями. Однако, как бы молниеносно Оникс ни двигался, нас все равно задевает.

Мощный удар опрокидывает нас обоих. Я кубарем качусь под ноги одного из титанов, раздирая кожу о камни и осколки, которыми усеян пол. Оникс лежит, где упал, и на него несется огромный кулак хранителя.

– Осторожно! – кричу я, хотя сама не в меньшей опасности.

Оникс накладывает на нас обоих щиты. Они окутывают тенями, но лопаются при первых же ударах, которые должны были убить и меня, и Оникса. Хранители в бешенстве. Хрустальный зал почти разрушен.

Скоро это тайное место станет нашей могилой.

Я уже вижу черное небо, усеянное звездами. Потолок обрушен. Сквозь брешь вниз сыплется черный песок. Титаны в исступлении топают и бьют руками о землю, пытаясь раздавить нас. И если мое здоровье каким-то чудом еще не так уж просело, то полоска жизни Оникса близится к нулю.

Если он, сильный игрок, умрет, и мне надеяться не на что. Нужно защитить Оникса, и тогда у нас появится шанс!

У меня есть скил, который может выиграть нам немного времени. Но, если использую его, останусь без сил. Попытка будет только одна.

Подгадываю момент, когда все титаны будут готовиться к новому граду атак. Кто-то замахивается, кто-то поднимает ногу, чтобы обрушить ее на Оникса, как на мелкую букашку. «Сейчас» – понимаю я и ударяю древком по полу.

От этого места, как круги на воде, расходятся волны силы. Они поднимают камни в воздух и заставляют их застыть в случайном положении. Застывают и титаны. Время будто останавливается.

Но не для нас.

Оникс истекает кровью. Я вижу, как он держится за раненую руку, какой алый след остается за ним на светлом полу и камнях. Но он подлетает ко мне, подхватывает одной рукой и прыгает на первый замерший в воздухе камень. А потом дальше, выше и еще, еще! К разлому в потолке!

Мы поднимаемся по камням, как по ступеням. Свобода так близка – только протяни руку! Но я вижу, что время действия моего скила истекает. Слышится знакомый хруст, а потом валуны градом несутся вниз.

Я взвизгиваю, когда Оникс подбрасывает меня.

– Держись! – велит он, и я вцепляюсь пальцами в выступ сломанного потолка. Подтягиваюсь и оказываюсь на свободе.

Сначала даже не верится, что у меня получилось. Я выбралась! Смотрю на звездное небо над пустыней и смеюсь, как дурочка, пока не понимаю, что Оникса рядом со мной нет.

– Эй? Эй! Ты где?

Вновь подскакиваю к разлому, боясь понять, что он упал обратно. Боюсь сверху вниз смотреть на то, как его топчут каменные боги. Но вдруг замечаю когтистую руку, вцепившуюся в каменный край.

«Брось его. Он монстр и не заслуживает помощи», – голосом Вадима говорит во мне что-то темное. Чужое.

«Не водись с ним! Ты же не хочешь проблем?» – вопрошает трусость голосом брата.

Но я не слушаю никого из них. Наклоняюсь и хватаю Оникса за руку, помогая ему вылезти наружу.

– Здорово мы их, да? – хохочу я, присаживаясь рядом с напарником на песок. – Правда ведь?

Он молчит. Но в этот раз тишина кажется какой-то странной, тяжелой. Ее наполняет хриплое и едва уловимое дыхание.

Оникс умирает.

Последние единицы здоровья тают прямо на глазах. Похоже, он получил скрытые ранения. Может, на нем висит дебафф [21] на кровотечение?