Любовь в аварийном режиме

Первый раз она удивила меня коротким и таким же сухим, как «Совиньон Блан» в наших бокалах, признанием за ужином в «Four Seasons» между встречами с заказчиками. По ее словам, она долгое время испытывала ко мне симпатию, которая постепенно переросла в нечто большее — «привязанность», как определила Инна.

Наши взгляды всегда сходились в рабочих вопросах, я доверял ей вести дела, пока, поймав волну вдохновения, в очередной раз запирался на несколько дней в мастерской и терял счет времени. Инна решила, что так будет во всем. Ее предложение прозвучало по-деловому четко и обоснованно. Она нашла больше плюсов, чем минусов, и я впервые задумался о втором браке. А наглядный перформанс в ее номере склонил согласиться: мы оба точно знали, что взять и сколько давать. Мог получиться прекрасный диптих*.

Но, оказалось, напрасно я снова поверил женской натуре — она переменчива, как тень от солнца.

— У нас был уговор, — прошептала тише шелеста листьев, а я видел, как кричала ее душа.

Инна ошиблась, эта не походило на простую привязанность. Я тоже ошибся, решив, что с ее помощью закрыл бы гештальт.

— Прости, я подвел тебя.

Я подвел единственную женщину, кроме матери, которой научился доверять. Но не это пугало больше всего. И даже не сломанные линии таких прежде правильных черт ее лица. Страшило другое: я больше не мог доверять себе. Потому как еще вчера считал, что скоро выйду из игры с Соней, отступлю, завершив раунд. Но именно сейчас, в этот миг осознал — нет.

Я легко отказывался от тихой гавани ради неподвластной мне бури. Идиот.

Только подумал о «голубке», что необъяснимым образом разгоняла на сердце тучи, без ключей вскрывала замки и волновала кровь, как ветер океаны, объявился ее увалень. Полез в драку, несвязно орал так, что постояльцы из номеров стали выглядывать. Я не слушал его бредни, для меня он бесцельно открывал рот и кивал головой, как болванчик. Резким движением схватил его за шиворот и притянул к себе.

— А ну перестань визжать, как девка! Успокой Инну и ждите внизу. Я скоро спущусь, и мы все вместе поговорим, как взрослые люди.

Парень был выше и шире, но годы показали, что это не главное.

— Ты! — выплюнул в лицо, опомнившись, и взял меня за горло.

— Я. — Дышать стало заметно труднее, но я все же ответил тише. — Не устраивай цирк с пустыми словами о вечной любви до гроба, я знаю, что ваш с Инной фитнес проходил в тачке на парковке. И вряд ли это первый раз.

Щенок разве что не заскулил. Пальцы разжались, печать вины тотчас отразилась на лбу. Я оттолкнул его и отступил назад. До боли неприятно было смотреть в намокшие глаза Инны, видеть прямой укор. Я стиснул зубы, пообещав себе, что мы обязательно разберемся вдвоем, но позже. Сейчас не смог бы пересилить жажду вернуться к Соне.

Зашел в комнату с открытым сердцем и глупой улыбкой — я видел в зеркале этот кошмар. Вот только девчонку не нашел. Напрягся, постучал в ванную, дернул ручку — внутри тоже оказалось пусто. Выглянул на балкон, затем в распахнутое окно: цепочка следов уводила далеко вперед. Понял, что глубоко увяз в ней, когда первым делом не психанул, а подумал о том, что без пуховика, который остался лежать на полу у двери, она заболеет.

Я быстро вернулся в номер, набросил толстовку с капюшоном, взял карту, телефон и выбрался тем же путем. Пару минут без труда преследовал Соню, но вскоре вышел на дорогу, где потерял ее. Обошел ближайшие кафе, скамейки, поспрашивал у мимо проходящих ребят — тщетно. Набрал бы, если бы у меня был ее номер. Вернулся в гостиницу, поднялся на два этажа выше, постучал — не ответила. Рядом услышал пылкий диалог Инны с милым другом, не стал мешать. Спустился вниз и упал в кресло напротив входа.

Я сидел без движения, анализировал, перебирал в голове факты, цифры, места. Боролся с безумием и дремой, ведь какую ночь не спал, размышляя о том, что голубка прилетела на другой конец света, чтобы найти меня. И вроде бы хотел бежать сломя голову, но не успевал моргнуть, как вновь неведомым образом оказывался рядом с Соней. Я не лгал, меня против воли и разумных доводов тянуло к девчонке — будто магнитом.

Даже едва расставшись, я брался за гипс или краски и спешил к ней хотя бы мыслями. Теперь она преследовала меня даже в работах: ее желто-зеленые глаза, как листва под ногами ранней осенью, волнистые волосы с отливами темной охры, губы безупречной формы. Ее плавные движения, как скрипка в адажио. Она была самим совершенством, Джокондой. Вскружила голову, точно щеглу!

Я усмехнулся, опускаясь с небес на землю: когда-то ведь и Лилю считал идеалом — нежности, верности, всего женского и святого. И теперь точно знал, что у любой самой прекрасной сюиты был конец.

Раздраженно посмотрел на циферблат часов, прошло около получаса: где она? Игра минут двадцать назад вышла из-под контроля. Встал, еще не понимая, куда собрался идти.

— Влад!

Обернулся на крик, вдали у лестницы увидел испуганную Инну. В следующий миг пошатнулся, получив удар кулаком в бровь. Картинка замылилась, смешались формы.

— Что ты ей сделал, урод?