Любовь в аварийном режиме

В голове уже бушевала акварель, рисовались образы. Соня со своей дивной, чувственной красотой вписывалась в любой представленный мной пейзаж. Яркая девочка на фоне разноцветных зданий на улице Кремье или утопающая в зелени улицы Термопиль. Нужно будет обязательно купить ей берет!

— Полгода? — мысли растворились в воздухе, когда услышал ее тревожный голос.

Голубка подняла на меня испуганные глаза и отпустила, будто обожглась.

— Это срок контракта, — ответил пока еще спокойно, но шестое чувство подсказывало, что мне не понравится дальнейший разговор. — Если тебе нужно будет полететь домой на время, я помогу, не переживай.

— Влад, полгода — это долго.

Я видел ее дрожащие ресницы и чувствовал, как затряслись мои руки. Сжал в кулаки, чтобы унять озноб.

— Ты о чем? Полгода — это крохи, если собираешься прожить с человеком жизнь.

Зеленые глаза расширились, губы распахнулись, но Соня тут же замотала головой.

— Я не об этом.

— Подожди, — перебил я, начиная злиться по новому кругу. — Ты только сказала, что любишь меня, а теперь говоришь, что полгода — это слишком много?

— Я. Не. Об этом.

Соня сердилась тоже, даже щеки покраснели, скулы выделились сильнее.

— Здесь у меня стабильная работа, которую я не собиралась бросать, — продолжила уже ледяным тоном. — А еще у меня есть семья, и им сейчас непросто! Отец уехал, а мама… мама не справится одна. Влад, у меня есть обязательства! И если ты меня любишь, действительно любишь, то должен считаться со мной, а не обрушивать на голову эту новость, как… как…

— Может, просто увидела, что я не принц, которого ты себе придумала?

Каждое слово звенело в тишине.

— Может, ты просто не хочешь?

— Хочу, но…

Чертово дежавю. Пелена опустилась на глаза, вспомнил прошлое. Вспомнил, как Лиля собирала чемодан в ту роковую командировку и парировала любой мой довод.

— Влад, это важно для меня, неужели не понимаешь?

— А выставка важна мне. Я впервые участвую где-то, знаешь же, как долго к этому шел. Ты божилась появиться со мной на презентации.

— Не спорю, обещала. Но такой шанс выпадает раз в жизни!

— Еще вчера ты собиралась бросать и галерею, и работу, говорила, что это не твое.

— А сегодня передумала!

Я даже не нашел сразу, что ей ответить, стоял и слушал с открытым ртом.

— Ты, как ценитель искусства, — она произнесла это с неприкрытой иронией, — должен понимать масштабы события. На кону Пикассо! Да если мне удастся поговорить во время торгов хотя бы с кем-то из коллекционеров или их представителей, если сумею убедить хоть что-нибудь выставить в галерее, то стану известной!

— Эгоистка!

— Не больше, чем ты.

— Могла бы просто быть честной и сказать, что тебе плевать на меня, что ты не хочешь помогать и все.

— Хочу, но…

Это вечное «но».

Лиля уже тогда носила под сердцем чужого ребенка, спешила к чужому мужчине, которого считал другом. Я же совсем не замечал очевидных вещей — внезапных поездок, телефонных разговоров на балконе, взглядов за спиной. Идиот.

Сейчас передо мной стояла голубка — хлопала глазами и тяжело дышала, а я уже был растерзан эмоциями. С этого ядовитого «но» будто разверзлась пропасть между нами.

Все повторялось. В оцепенении разглядывал Соню: они были так не похожи с Лилей внешне, но так идентичны в своей жестокости. Ни одна даже и не думала выбирать меня.

— Я хочу сказать тебе… — вернул в реальность приятный тихий голос.

— Боже, ты такая же, как она. Зачем тянуть, скажи просто — согласна или нет?

Вопрос прозвучал громко и строго, я потер лоб. Сначала нужно было узнать ответ, а потом продолжать — или нет — разговор. Слишком затянул я в прошлый раз, в этот буду умнее.

— Да или нет, сон мой, все просто.

Терял терпение, сквозил отчаянием.

— Послушай, — начала она, и это не было похоже на согласие.

— Думаю, дальше диалог не имеет смысла. Мне все понятно.

— Дьявол, Влад! Я пытаюсь сказать тебе важные вещи, а ты ни хрена не слушаешь! — Соня почти кричала. — Я же говорила, что сильно переживаю за Ангелину и… Ты же знаешь, что семья важна для меня, я не раз повторяла это. Но Ангел — для меня все. Я не могу оставить ее, и если бы ты…

— Достаточно.

— Но…