Любовь вне закона

«Кстати, нужно будет еще раз покопаться в мобильниках погибших, – напомнил себе Пампурин. – Стоп! Их ведь только два. А где третий? Это крайне важно, учитывая, что в наше время все, особенно молодежь, снимают на камеру все, что с ними происходит».

Не особо веря в удачу, но подчиняясь интуиции, Пампурин нашел длинный шест для регулирования положения штор, улегся на живот и стал шарить под диваном, выталкивая оттуда все, что там находилось. Вытолкал он зажигалку, пару персиковых косточек, клочок новогодней гирлянды, заскорузлый презерватив и новенький блестящий телефон.

Находка вдохновила Пампурина. Не теряя времени на то, чтобы подняться с пола, он попытался включить «Самсунг». А вот здесь его поджидала неудача. Мобильник был разряжен. Полностью. Так, словно его уронили включенным и больше не брали в руки после этого.

– Ты вел съемку, – сказал телефону Пампурин. – Я знаю. Как знаю, что зарядного устройства в доме нет, потому что ты не отсюда. Тебя принес сюда один из гостей. Принес и потерял. А искать не стал по той простой причине, что ты ему больше не нужен. Мертвые никуда не звонят. У них иные способы общения.

Эту тираду он произнес машинально, по привычке. Пампурин любил поговорить сам с собой. Такое проговаривание мыслей вслух помогало ему отрешиться от собственных проблем и сконцентрироваться.

Дачу Тамонниковых он покидал с решительным и сосредоточенным выражением лица. Жажда выяснить правду и найти разгадку была сильнее желания угодить прокурору. Пампурин вообще забыл о его существовании. Все, что его волновало – это необходимость поскорее отыскать нужный шнур и вставить в предназначенный для этого разъем.

«А потом поглядим, – эти слова звучали музыкой в мозгу Пампурина. – Потом погляди-и-им».

И он поглядел. После чего мир для него перевернулся и полетел в тартарары.

* * *

День Наташа провела в полном одиночестве и праздности. До недавней поры ей бы очень скоро наскучило валяться на кровати, пялясь в потолок, но теперь подобное времяпрепровождение казалось ей наиболее подходящим. Просто лежать. Чтобы никто не трогал, ни о чем не спрашивал, не лез в душу, не доставал своими ничтожными проблемами. Лежать и смотреть в потолок. Как труп. Да Наташа и ощущала себя мертвой. Она зачем-то дышала, что-то говорила, куда-то перемещалась, но все это уже не имело ни малейшего смысла и значения. Это была лишь видимость жизни. Имитация.

Месячные Наташу абсолютно не беспокоили. Сменила прокладку и забыла. А в институт не хотелось. Нет, там было попросту невозможно появиться, потому что тогда Наташа Пампурина оказалась бы в окружении беззаботных ровесников, с которыми у нее больше не было ничего общего. Она переступила черту, за которой все было иначе, все не так, как прежде. Наташа попала в другую реальность. И выхода оттуда, похоже, не существовало.

Еще совсем недавно, оставшись дома одна, она нашла бы себе множество занятий и важных дел. Попела бы перед зеркалом в унисон с Тейлор Свифт, повисела бы в «Инстаграме», сделала несколько полуоткровенных селфи, занялась эпиляцией, просто походила бы голой на каблуках, остро ощущая свою порочность и наслаждаясь этим. Но прежние занятия и развлечения потеряли смысл.

«Больше я никогда не буду прежней, – тоскливо размышляла Наташа. – Та, которая я теперь, уже не та, которая была раньше. Как жить? Я словно потеряла что-то… что-то важное, без чего нельзя. Но это уже не найти, не вернуть, я знаю, знаю. И от понимания этого так больно, так грустно…»

Обнимая себя за плечи, Наташа встала перед окном. После того, как снег сошел, городской пейзаж выглядел особенно убогим и жалким. Все уродливые места вылезли наружу, и не было ни зимней белизны, ни летней зелени, чтобы спрятать все эти кучи мусора, ржавые железяки, рытвины и ямы. По дороге, с шипением вспарывая лужи, тянулись вереницы автомобилей схожих форм и расцветок. По тротуарам шли мало отличающиеся друг от друга люди. Рекламная барышня на тропическом пляже, раскинувшая свое роскошное тело над улицей, словно издевалась над унылым убожеством под собой. В доме напротив стояла у окна какая-то старушка в платке. Больная, наверное. Все люди были чем-то больны, хотя многие не подозревали об этом.

Наташа подошла к тумбочке и взяла мобильник, игравший задорную мелодию, которая больше не казалась задорной. Звонил Максик. Изображал тревогу за близкого человека, а сам, наверное, прикидывал, как бы выманить Наташу из дома и трахнуть.

– Я болею, Макс, – сказала Наташа ровным голосом. – Извини, сегодня никак не получится.

– А завтра? – настаивал он.

Как будто между завтра и сегодня существовала какая-то разница…

«А что, если сказать ему, что я недавно убила трех человек? – подумала Наташа с веселой злостью. – Интересно, как он отреагирует? Обнимет и скажет, что будет всегда любить меня, несмотря ни на что? Поклянется не оставлять меня в беде? Ага, держи карман шире! Всю его любовь как ножом отрежет. Побежит трахать другую, а в перерывах станет читать ей свои бездарные рэп-частушки про жизнь-жестянку и ломку спозаранку».