Любовь вне закона

Налаживать прежние связи было опасно, поскольку после побега Неделя считался нарушителем понятий, а это могло закончиться «правиловкой», после которой «исправленный» либо оправдывается перед Судом небесным, либо жарится на сковородке в пекле — это уж как кому повезет. Не спешил Неделя и в банду Каравана. Как бы высоко ни поднялся пахан, какими бы доверительными ни были их отношения в какой-то момент, а ощущался в его предложении подвох, чувствовалась недосказанность. После подлянки с побегом доверять Каравану было нельзя. Сегодня возьмет под крыло, по шерсти погладит, а завтра или опять кинет, или сдаст ментам, или на ножи поставит.

Размышляя так, Неделя не исключал вероятности того, что все же примет предложение. Ему нужны были документы, деньги, связи. Он находился в розыске, он был беглый и отверженный. Мусора и черная масть были для него опасны в равной степени. Вот если бы взять хороший куш, купить ксиву заграничную и к Средиземному морю податься на годик-другой… Только одному большое дело не провернуть. И что ему делать дальше? По стройкам прятаться? Бомжевать? На паперть идти с протянутой рукой?

Размышления Недели были прерваны голосами. Он спал прямо на полу, застеленном пустыми мешками из-под строительного мусора. Была ночь, но снизу брезжил свет — там о чем-то сговаривались, пересмеиваясь и перебрасываясь грязными шуточками. Сперва Неделя решил оставаться на месте, но потом любопытство взяло верх. Как не посмотреть, кто и зачем нарушил его покой, вломившись непрошеным? И что за скулеж разносится по пустой бетонной коробке? Бродяги готовятся полакомиться псиной? Или внизу плачет ребенок?

Натянув на ноги кроссовки, Неделя вышел из облюбованной комнаты и стал осторожно спускаться. Лестницу уже подмели начисто, так что ему удалось не выдать себя хрустом мусора под подошвами. В принципе, строительство было закончено, в здании устанавливали окна и сантехнику, поэтому по ночам здесь было тихо и спокойно. Неделя забирался через балкон второго этажа, когда рабочие расходились по бытовкам и домам. Это был первый случай, когда кто-то потревожил его покой.

Пройдя по коридору, он заглянул из темноты в комнату с голыми бетонными стенами и единственной лампой, подвешенной на шнуре через стремянку. На полу расположились трое картежников, развернув перед собой цветастые игральные веера. Рядом с ними сидела девушка с руками, заведенными за спину и лицом, обмотанным желтоватым скотчем. Ноги ее были свободны, но подняться самостоятельно она не пыталась. Ее глаза были полны слез и безысходности.

И тут она увидела Неделю. Он приложил палец к губам. Уйти незамеченным теперь было нельзя. Придется вмешиваться, хотя Неделя обычно старался не лезть в чужие дела.

Из реплик, которые он успел услышать, следовало, что девушку звали Верой и что ее хахаль задолжал картежникам несколько тысяч. Вместо того чтобы ответить за долг самостоятельно, по-мужски, он сбежал, подставив свою любушку. Ее взяли на испуг, затащили на стройку, а теперь кидали карты, кому в какой последовательности получать должок. Всем хотелось быть первопроходцами, потому что хмыри ходили с разными болячками и опасались подхватить друг от друга новую заразу. К тому же самый ушлый предложил прятать Веру днем в подвале, а по ночам сдавать в аренду другим желающим. Таким образом, по его мнению, она должна была очень скоро возместить долг и начать приносить прибыль.

Неделя рассудил иначе. Девушка ему приглянулась, а если бы даже и нет, то все равно было жаль отдавать ее на растерзание этой швали.

Один из картежников говорил, как ему казалось, «по фене» и вообще строил из себя крутого. Вот с него Неделя и начал. Рывком поднял на ноги, заставил пробежаться и впечатал харей в бетон. Пока противник выл и хватался за сломанную переносицу, двое других тоже получили свое и покинули поле боя так поспешно, что отделались лишь легким испугом.

Неделя достал нож, разрезал путы на Вериных руках, но избавляться от кляпа предоставил самостоятельно.

— Лента к волосам и губам прилипла, — пояснил он. — Больно будет. Ты уж лучше сама.

Она протестующе замычала, качая головой. Он заметил, что из ноздрей пленницы выдуваются пузыри, и понял, что все это время она почти не дышала.

— Ладно, — согласился он. — Как хочешь. Тогда терпи.

Процедура обошлась без визгов и рыданий, хотя когда Неделя закончил, глаза у Веры были мокры от слез.

— Домой дойдешь? — спросил он спасенную.

— Я живу в общежитии, — странно ответила та.

— Очень важное уточнение. Далеко твой курятник?

— Почему курятник? — обиделась Вера. — Очень хорошее общежитие. У меня своя комната — четыре на три и плита газовая. Я штукатурю здесь. Штукатуров на строительстве ценят.

— А эти? — поинтересовался Неделя, пнув ногой брошенные карты.

— Они с соседней стройки.

— Зачем ты с ними сюда приперлась? Дура, что ли?

— Они сказали, что Петя зовет, — пояснила Вера со вздохом.

— Петя — это тот петушок, из-за которого на тебя карты бросали? — догадался Неделя.

— Он не виноват, — сказала она. — Хотел кольцо мне купить и предложение сделать.

— Купил?

— Собирался.