Любовь вне закона

От лица Распопова отхлынула кровь. Такого болезненного и внезапного удара по самолюбию он не ожидал. Правда подобно острому ножу вонзилась в его сердце и начала медленно проворачиваться там, вызывая почти непереносимые моральные страдания. Смысл жизни Распопова за пределами семьи состоял в том, чтобы доказывать свое превосходство — и окружающим, и себе самому. Больше всего ему хотелось выглядеть и быть значительным. Одной своей фразой Пампурин разрушил тот образ, который старательно и последовательно создавал Распопов долгие годы, пока сидел в своем высоком прокурорском кресле, возвышаясь над подчиненными.

— Мне бандиты не указ, — почти выкрикнул он, придвинувшись к Пампурину. — Заруби себе это на носу.

Он постучал себя пальцем по переносице.

— А мэр? — спросил Пампурин язвительно. — Разве не ради него ты стараешься?

— Что значит — ради него? Раскрывать преступления и карать преступников — мой долг. Я стою на страже закона, понятно?

— Пафосно звучит.

Распопов не заметил, как выпустил из рук поводок, и Робби с волочащимся за ним ремешком отправился исследовать ближайшие кусты. Пампурин забыл об осторожности и о том, что спор с прокурором может завершиться вызовом полицейского наряда или даже группы захвата специального назначения.

— Но если бы ты действительно был за справедливость, — продолжал он запальчиво, — ты бы оставил нас в покое, а на скамью подсудимых посадил… посадил…

Пампурин растерянно умолк, сообразив, что Наташины обидчики уже получили свое наказание. Высшую меру.

— Ага, — удовлетворенно кивнул Распопов. — Дошло, наконец? Три трупа. Твоя дочь убила троих, Валера. Что же, мне теперь ее по головке погладить, так получается?

— Один из этих мерзавцев, — глухо произнес Пампурин, — надругался над ней, а потом пригласил дружков, чтобы поизмываться над девочкой втроем. Они снимали видео и угрожали выложить его в интернет, если она кому-нибудь расскажет. Заводилой был сынок Сочина, которому ты так сочувствуешь. А теперь мы вне закона, потому что Сочину и Каравану, видите ли, жалко своих мальчиков. За нами охотятся бандиты, мы вне закона, который ты представляешь. Скажи, товарищ прокурор, это, по-твоему, честно? Это, по-твоему, справедливо?

Распопов посмотрел на своего коккера, но взгляд его остался безучастным, словно он видел перед собой чужую собаку. Когда он отыскал глазами лицо собеседника, во взгляде его проступили страдание и чувство вины. Никогда еще ему не приходилось стоять перед столь противоречивым выбором. Наплевать на долг и отпустить Пампурина на все четыре стороны? Или собрать волю в кулак и сделать то, что обязан сделать блюститель закона в столь непростой ситуации?

— Ты ничего не ответил, — тихо напомнил Пампурин.

— Иди, — сказал Распопов. — Я тебя не видел. Но…

— Что?

— Поговори со своими и убеди их, что нужно сдаваться. Вам не продержаться в подполье. Электроника повсюду. Она будет фиксировать каждый ваш шаг. Телефоны, банковские счета, интернет… Ваши данные известны, портреты разосланы всюду, — Распопов покачал массивной головой. — Вас найдут и арестуют очень скоро. Разве ты не понимаешь?

Пампурин ответил не сразу, думая о чем-то своем. Распопов с удивлением отметил, что увидел в глазах бывшего подчиненного нечто, похожее на проблеск надежды.

— Слушай, Василий Петрович, — заговорил Пампурин, приняв какое-то решение. — Я тебя о многом не прошу. Сними только наблюдение за нашей квартирой. Хотя бы на пару часов… Даже на час. А? Я бы собрал все необходимое, документы, заначки…

— Невозможно, Валерий Константинович, — ответил Распопов, невольно подлаживаясь под его тон. — Не в моей власти. Вас полиция ловит.

— Разве у тебя там нет связей?

— Сам знаешь, какие отношения у МВД и прокуратуры. Мы разве что только не на ножах. Вот обращусь я к начальнику уголовного розыска, допустим. Он меня для начала спросит: а ради каких таких целей наблюдение должно быть снято? А если и удастся его уговорить, то где гарантия, что квартиру не оцепят со всех сторон, чтобы взять вас тепленькими?

— Все так, — вздохнул Пампурин. — Тогда я пошел. Надеюсь, ты гончих по моему следу не пустишь?

— Легавых, — поправил Распопов с невеселым смешком. — Привыкай на уголовном жаргоне изъясняться, Валера. Ты теперь самый настоящий преступник, да еще в бегах.

Так оно и было. Что ж, с волками жить — по-волчьи выть. Пампурин уже знал, что делать дальше. Он свяжется с вором Неделей и попросит помощи. Это единственный шанс выпутаться. У Недели есть связи в криминальном мире, он подскажет, как обзавестись фальшивыми документами и покинуть страну. Должно быть, это стоит немало, но для Пампурина нет ничего невозможного, когда речь идет о спасении дочери и жены.

— Прощай, Василий, — сказал он и повернулся, готовясь идти дальше.

— Погоди, Валера, — окликнул Распопов. — Не знаю, правильно ли я поступаю, но…

— Да?

Пампурин настороженно посмотрел через плечо.

— Я хочу тебе помочь, — сказал прокурор.

— Чем?

— Прошлой осенью мы с Галиной прикупили кое-какую недвижимость, — заговорил Распопов. — В том числе дом в Алексеевке. Знаешь, где это?