Любовь вне закона

Попивая каждый свой напиток, супруги лениво болтали о том о сем, не затрагивая никаких важных тем, потому что таковые, в общем-то, отсутствовали. Быт был налажен, проблем не имелось, будущее казалось вполне определенным. Даже старость не пугала Галину: пока Аркадий был рядом, она казалась себе молодой и желанной. Ей даже захотелось, чтобы супруг снова проявил к ней мужской интерес, но после минимум стакана виски он впал в состояние хвастливой болтливости, перестав замечать прелести сидящей рядом жены.

Причмокивая и сопя, он принялся рассказывать о том, как все его любят и уважают, а втайне — побаиваются, потому что прокурор вправе карать и миловать любого.

— Поэтому, — рассуждал Распопов, жуя бутерброд с икрой, — на таком месте должен сидеть человек умный, честный и справедливый.

— Как Соломон, — поддела Галина.

Супруг сделался ей неприятен. Он не смотрел на ее заманчиво оголившееся бедро, не заигрывал и вообще не интересовался ею. Чем она занимается, как проводит время, — ему, похоже, было все равно.

— Ну, до Соломона мне еще расти и расти, — признал Распопов. — Хотя… — он выпил и скривился, как будто хлебнул уксусу. — Хотя кое в чем и мы сильны, — его влажные красные губы зажевали сыр, накрытый зеленью. — Власть, она не для того дается, чтобы ею, как дубинкой, орудовать. Власть с умом применять надо. И с душой. В нашем деле без совести никак нельзя.

— Это точно, — рассеянно произнесла Галина.

Она уже собиралась допить вино и уединиться в туалете, чтобы без помех написать любовнику эсэмэску, но супруг все никак не умолкал, а встать посреди тирады и уйти было бы чересчур вызывающе. Галина прерывисто зевнула и отщипнула виноградину.

— Вот взять хотя бы сегодняшний случай, — разглагольствовал Распопов, под сурдинку добавляя себе виски. — Я мог одного человека на плаху отправить, а мог сохранить ему жизнь…

— На плаху? — изумилась Галина. — Значит, смертную казнь опять восстановили?

Взгляд ее был наивен и чист, как у ребенка.

— У нас никогда не рубили головы, — напомнил ей Распопов.

— Но ты сам сказал про плаху.

— Это я так образно выразился, понимаешь?

— А! — воскликнула Галина и поскучнела.

— В общем, я проявил милосердие к павшим, — сказал Распопов, состроил трагическую мину и выпил.

Первым делом жена убрала со стола бутылку. Потом приготовилась покинуть комнату, но любопытство, пусть даже легкое, удержало ее у выхода.

— И что это был за человек? — спросила она, обернувшись.

Распопов хотел обидеться, но заметил на столе недопитую бутылку вина и повеселел.

— Мой подчиненный, следователь, — сказал он. — Пампурин. Не только он влип, а все его семейство. Из-за дочери.

— Да-а? — заинтересовалась Галина. — И что же у них произошло?

В ожидании ответа она не заметила, как вернулась и поставила виски на место. Распопов понял, что история его должна быть как можно более увлекательна. Чтобы супруга забыла контролировать его и выпитые им дозы. Обычно он был довольно равнодушен к спиртному, удовлетворяясь двумя-тремя порциями крепкого напитка, но сегодня остановиться не получалось. Наверное, сказывалась встреча с Пампуриным и принятое решение. Что ни говори, а Василий Петрович Распопов сильно рисковал, предоставив жилье преступникам. Может быть, отправить в Алексеевку группу захвата и выдать свою уступчивость за военную хитрость? Ладно, об этом можно будет подумать завтра, на свежую голову. А пока нужно как следует контролировать язык, чтобы не проболтаться Галине, куда именно он направил беглецов. Ей очень не понравится, если она узнает, что Пампурины получили в свое распоряжение дом в деревне. Закатит такой скандал, что мало не покажется.

— И где они теперь, эти Пампурины? — требовательно спросила жена.

— Откуда мне знать, — пожал плечами Распопов. — Они мне не докладывают.

— Врешь. По глазам вижу. Ты что-то от меня скрываешь.

— Ничего я не скрываю.

Отводя взгляд, Распопов плавно взял бутылку и постарался так же плавно наполнить бокал. Стекло предательски звякнуло о стекло, но Галина лишь покосилась на нетвердую руку супруга.

— Продолжай, — велела она, хмуря тонкие брови.

— Да нечего особо продолжать, — вздохнул Распопов. — Отпустил я Валерия.

— Ты знаешь, как с ним связаться?

— Откуда?

— Можно подумать, ты не знаешь, где он прячется. Он ведь тебе доверился, признайся?

— Думаешь, он такой дурак?

— Думаю, дурак ты, — заявила Галина безапелляционно. — Что ты себе думаешь, Вася? Нет, ну что ты себе думаешь, а? Дочка твоего подчиненного убила трех человек. Трех юношей из приличных, уважаемых семей… Даже если она говорит правду, даже если бы они все изнасиловали ее в том доме, то кто дал право этой девчонке пускать в ход оружие? В любом случае это было превышением допустимой меры самообороны. Подумаешь, минет ей сделать предложили! А если это шутка была? Если все бабы начнут стрелять мужиков, которым что-нибудь приспичит?

— Но…

Это было единственное словечко, которое удалось вставить Распопову.