Любовь во время чумы (СИ)

Тонкий стан девушки податливо изгибался в ответ на движения моих рук, прижимающих наши тела очень тесно. Мешала одежда, и я осторожно потянул кофточку Беллы вверх. Уловив мой порыв, она приподнялась и сняла её. От вида полушарий девичьей груди я перестал дышать на несколько мгновений. А затем припал к ним, удивляясь теплу и мягкости, и невероятно сильному воздействию на все мои рецепторы – в чувственности и красоте женского тела наверняка было что-то магическое, отчего мужчины быстро сходили с ума.

Я не заметил, как мы избавились от остальной одежды, прижавшись друг к другу обнажёнными под тонким стареньким одеялом. Влажная шахта метро – не лучшее место для столь важного и почётного действия, но нам с Беллой выбирать не приходилось. Рубка будто преобразилась от искр нашей любви и казалась раем, в котором отменены любые запреты.

Для нас обоих этот раз был первым, причём на базе об этом не принято было даже говорить, ради контроля, спокойствия и мира. Так что я мало знал, только в теории. Но природа позаботилась о том, чтобы мужчина и женщина, найдя друг друга, поняли, что делать дальше. Расположившись между стройных длинных ног, я чувствовал ответственность и гордость, толкнувшись вперёд, в обволакивающее горячее лоно, к блаженству. Не смог сдержать стона, осознав, насколько потрясающее удовольствие дарит женское тело. И это у нас было запрещено! Кощунство. Издевательство.

Белла закричала и напряглась, и я задрожал, беспокоясь, что причинил ей слишком сильную боль. В широко распахнутых карих глазах застыло удивление, раскрасневшиеся от поцелуев пухлые губы приоткрылись.

- Мне остановиться? – задыхался я, капельки пота стекали по лицу и шее от напряжения. Моё тело не слушалось, хотело двигаться дальше, вопреки моей воле.

- Нет, все нормально, - перевела дух Белла, взглянув на меня доверчиво и с возвращающимся желанием. – Это больнее, чем я думала.

- Я сделал что-то не так, - решил я.

- Заткнись, - улыбнулась девушка и шевельнула бёдрами мне навстречу, сбивая едва-едва вернувшийся контроль. Я задрожал сильнее, волна наслаждения прокатилась по мне. Невыносимое возбуждение толкнуло меня продолжать движение, больше не прерываясь – всё мое тело горело, требуя погасить огонь. Но на этот раз Белла не кричала, а наоборот, с томными вздохами жалась ко мне, бормоча моё имя и моля не останавливаться. Мы были как путники в иссушённой пустыне, внезапно нашедшие источник воды. Мы пили из него, пока не увидели звёзды, раскинувшиеся в бескрайней вселенной. Пока огонь, жгущий наши тела изнутри, не нашёл выход наружу и не выплеснулся через край, сладко обжигая и лаская блаженным теплом чистого экстаза.

Той ночью мы стали близки не только в физическом смысле. Мы словно вышли на более высокий уровень связи, после чего было ясно, что друг без друга не представляем дальнейшей жизни. Я много недель ждал возможности вернуться к своим, под купол. А словно разделился на две части, причем та, которая желала остаться с Беллой, была гораздо сильнее и больше, чем та, что отвечала за долг и ответственность.

****

Мне на своём опыте довелось узнать, каково это, когда весь твой мир меняется в одну секунду, но я не думал, что это произойдёт со мной ещё раз. Тем утром я был в приподнятом настроении: нога почти перестала болеть, я наконец снял бинты и размял затёкшие мускулы. Полноценно ходить я ещё не мог, но возможность сгибать ногу в колене значительно облегчила передвижение. Конечно, до полной реабилитации требовалась ещё пара месяцев, но и такому результату я был рад, учитывая, какой сложности был перелом бедренной кости.

Я услышал шаги задолго то того, как Белла вошла в комнату. Сегодня они звучали немного иначе. Выражение лица лишь подтвердило мои опасения.

- Доброе утро? – спросил я, а ответом был лихорадочный блеск карих глаз. – Всё в порядке?

- Нет… Я не знаю, - Белла тяжело выдохнула. – У меня новости.

- Какие? – осторожно спросил я, задержав дыхание в ожидании ответа.

Три месяца мы избегали болезненной темы, лишь вскользь упоминая её. А именно: я обещал уехать, как только встану на ноги. Люди на базе ждут моего возвращения. Но я не хотел оставлять здесь Беллу. Я нуждался в ней, она стала мне самым близким человеком с тех пор, как я потерял родителей. Взять её с собой я тоже не мог. Нас мигом бы разлучили, а её использовали в качестве донора для изобретения улучшенной вакцины, той, которую не пришлось бы вкалывать каждые сто шестьдесят восемь часов. А после того как используют, её бы сделали инкубатором для восстановления популяции человечества. Меня к ней никогда больше не подпустят!

Я хотел остаться с ней, но Белла боялась вести меня в свою общину, говорила, что чужака непременно убьют, ведь даже местных мужчин её отец держал на расстоянии пушечного выстрела от единственной дочери. Моя смерть ему будет только на руку – ещё одна гарантия безопасности. Никакие мои убеждения на неё не действовали, поэтому я сдался, оставив решение этой проблемы на потом.