Любовь, война и смерть в воспоминаниях современника

зубами жуя вхолостую

в целях сподвижников

что не доел

афро его африканской бубуке

плакать не надо

плакать не сметь

если

такие пробелы в мамбуке

кто-то за это ответит ведь

ведь!

шмыг как в колонны замерли вдовы

жучки и внучки

в слоган один:

други!

мы буке Вишневского Вову

даже за бабки

не отдадим!

Ты

не бздюмо!

ты нам нужен Вишневский!

именно тем кем себя изваял!

стой как стоишь в ослепительном блеске

глядя на смертность

что по краям!

Санкт-Петербург – Москва,

август 2003

ВТОРОЕ ПОСЛАНИЕ К ЕВРЕЯМ

Поэт быть может и гоним

но он не может быть говним.

Иерусалим, июнь 2004

К АРАБСКОЙ РЕЧИ

1

По-русски вся любовь – ямбы лицейских фрикций

по-русски как война

иваны гасят фрицев

а

что

по-русски смерть

а

следствие она она же и причина

переживаний интересного мужчины

на улице давно в живых Елены нет моей царицы

гороха паники просыпанного

средь.

2

Мне так хотелось бы уйти из нашей речи

уйти мучительно и не по-человечьи

а

взять

горючую автопокрышку под язык

таблетку к въезду в астму Газы негасимой

когда как резаные воют муэдзины

когда так хочется убить нельзя ничем и нечем

а из-под солнца комендантского

навстречу

им

вой фрезы.

3

И

так

горюет это сучье мясо

в зенит

закатываясь в ритме перепляса

в пеленах с куколкой убийцы на плечах

что

ясно

куколка проклюнет покрывала

и стрекозиные разинет жвалы

йельский выученик мученик Аль-Аксы

на двух прожекторах стоять в лучах.

4

Поучимся ж у чуждого семейства

зоологической любви без фарисейства

а

чтоб

в упор

взаимности вполне

бог-Мандельштам

уже не можно обознаться

в Любви

как судорогой сводит М-16

иль выдай мне свисток в разгар судейства

иль вырви мне язык последний мне.

5

Мне

смерть как нужно на крыльцо из нашей речи

хоть по нужде хоть блеяньем овечьим

зубами

выговорить в кислород

желание Война!

на языке не что висит из горла

и был раздвоен был глаголом горним

но

языке на том

чья тишина во рту у смерча

или пред музыкою будто не она.

6

И я

живой ввиду теракта на базаре

еще в своем уме как в стеклотаре

из речи выхожу

не возвратиться

чтоб

о да:

«Адам, я вижу твой заросший шерсткой лобик твари

и Еву, из числа пятнистых антилоп», —

ау! мой страшный брат Абу-ль-Аласлепец был аль-Маарри

и

мизантроп.

7

А вот и я у рынка на коленях

и

пар шахида пар

до уровня еврейских выделений

тел не осел

на пузыри наши и слизь

я на карачках выхожу из перевода

куда

«...поплыл в разрывах ветра воздух имбиря и меда,

и ливня жемчуга вниз ниспадают с небосвода», —

как написал

тысячелетний гений Ибн Хамдис.

8

Но

Смерть

припрыгав

как бессмысленная птица

в последний раз в последний разум мой глядится

и выводок ее пускай щебечет там

я ухожу из нашей речи не проснуться

бог-Мандельштам!

куда же мне вернуться

«звук сузился, слова шипят»

куда мне возвратиться

бог-Мандельштам.

9 – 10

Так вот

поэзия:

«на русском языке последнем мне

я думаю

(я так писал)

что по себе есть сами

любовь война и смерть

как

не

предлог

для простодушных описаний

в повествовании о тьме и тишине»

так вот

я

думаю

что

стоя перед псами

в молчанье тигра есть ответ брехне

и

предвкушение

клыки разводит сладко мне

не

трудной

крови под усами.

Иерусалим, май 2004

* * *

Детям

часу в восьмом говорят пора

надо

успокоиться перед сном

хватит беситься дети завтра будет с утра ура

и

что все получится все что

днем не получается

дети сами круглые огненные зажмуривают глаза

сумев нареветься но не успев отчаяться

и конечно спят потому что это была игра

и легкая музыка не кончается

потому

что

легкая эта музыка не

кончается не кончается

и

над ними

в белом в беглом в перебегающем по ветерку огне

Иерусалим качается.

Иерусалим, июль 2004

* * *

На моих похоронах

будет много ебанах

каждый хочет убедиться

что меня зарыли нах.

Книга вторая

Из русской поэзии

2004 – 2005

Васеньке

* * *

Понимаю

хорошо но поздно

но

зато басе как хоросе

камень этот

что японцу плотный воздух

иудейский

пленный воздух вот и все

я

поэтому

за манной за народной

из страны египта не ушел

в тьме стою я

Медный Змей

стою на ребрах

и как горло раздуваю капюшон

весь не жалобный не русский как не лучший весь

я заживо

оцепененью подлежу

а

дышу еще на всякий случай

скажет

Голо с!

жопу покажу

в рукопашной

ли спою ли

во

рыботворящем

иле нила дона отмели-реки

ну а то

что медный я и что шипящий