Любовь — всего лишь слово

Сев в машину и тронувшись с места, я делаю нечто такое, чего никогда не делал: левой рукой держу руль, а правой откупориваю коньячную бутылку. Затем прикладываю ее к губам и пью на ходу. Стекло горлышка бьет мне по зубам, а коньяк бежит по подбородку. Я кладу бутылку под сиденье. Мне становится все поганей и поганей. Поэтому я сворачиваю с автострады на шоссе, еду в заснеженный лес Нидервальд, вдоль Эзерштрассе в сторону улочки Брунненпфад. У меня нет ключа к «нашему» дому. Я хочу только поглядеть на него. Вот такой сентиментальный идиот я в этот день!

Окошко автомобиля с моей стороны открыто. Через него все сильней и сильней идет странный запах. Что за запах, я сказать не могу, но он не только неприятный, но и какой-то пугающий.

Пугающий?

Не знаю почему, но когда я сворачиваю на Брунненпфад, у меня вдруг деревенеют пальцы. Спустя несколько мгновений я вижу, что произошло.

«Нашего» дома больше нет. Нет и забора. Нет сарайчика для садовых инструментов. В снегу лежат обугленные головешки, осколки стекол, листы жести. Я вижу покрытую окалиной электрическую печь, останки широкого дивана, трубку душа с кухоньки — погнутую, черную, переломленную. «Наш» дом сгорел. Вонь идет от обуглившихся головешек.

Я останавливаюсь и выхожу из машины.

Людей не видно. Только каркают вороны.

Медленным шагом я вхожу на лишившийся забора участок. Что-то лопается у меня под ногами. Это останки радиоприемника. Я стою в снегу, уставясь на черную кучу головешек, бывшую когда-то домом, и хлопья снега падают на меня и пепелище. Падают, падают, падают.

— Грустно, очень грустно, не так ли, господин Мансфельд?

Я резко оборачиваюсь.

Господин Лео, лакей, стоит у меня за спиной и сочувственно качает своим узким, вытянутым черепом. На нем толстое зимнее пальто, шарф и черная жесткая шляпа.

7

— Как вы сюда попали?

— Там наверху, на автостраде, есть придорожное кафе. Я сидел там за чашкой кофе и, с вашего позволения, поджидал вас, пардон, пожалуйста.

— Откуда вы знали, что я вернусь сегодня.

— Так ведь завтра начинаются занятия в школе, не так ли?

— А если б я проехал мимо?

— Я написал вашу фамилию на одной из этих больших черных досок, что стоят между полосами. И еще написал, что вы должны заехать в кафе.

— Зачем? И откуда вы знали, куда я поеду?

Он только улыбается в ответ.

— Такой миленький, маленький домик… Какая жалость… Это произошло на праздники. Газеты писали, что взломщики сожрали все консервы и выпили все спиртное, которое нашли. Потом они то ли нечаянно, то ли нарочно — кто знает? — подожгли дом. Ужасно, правда?

— Для кого ужасно?

— Для вас, господин Мансфельд. И милостивой государыни, пардон, пожалуйста.

— Если вы скажете еще хоть одно слово…

— Подруга милостивой государыни, которой принадлежал домик и которая сейчас в Америке, богата. Для нее это не страшно. Но милостивая государыня и вы — где ж теперь вы будете встречаться?

Я бью правым кулаком. Господин Лео летит в снег. Его нос в крови. Он поднимается, прижав к лицу платок, и говорит не очень разборчиво:

— Это обойдется вам в две лишние тысячи марок.

— Что?

— За то, что вы меня ударили. Сначала я хотел потребовать только три. А сейчас я требую пять. Пять тысяч. Как и в первый раз.

— За что, скотина поганая?

Он вынимает из кармана пять фотографий и протягивает их мне. На одной я вхожу в дом. На другой Верена обнимает меня в дверях. Еще на двух изображены мы оба, выходящие из дома. На пятой мы с ней целуемся в садике у дома.

— У меня очень хорошая камера, господин Мансфельд. Обратите внимание на качество фотографий, на резкость! Я стоял за сарайчиком…

Фотографии. Фотографии…

Я разрываю снимки господина Лео на мелкие кусочки и бросаю их в обвалившийся колодец. Господин Лео лишь смотрит на меня, кротко улыбаясь.

— Какой вы еще ребенок, господин Мансфельд, пардон, пожалуйста. Неужто вы не слышали, что на свете существуют еще и негативы? С них я могу напечатать снимков, сколько душе угодно. — Он зябко потирает руки. — Ладно, давайте заканчивать. Деньги мне нужны завтра.

— У меня их нет.

— Вы можете второй раз заложить машину. Новый «ягуар» стоит двадцать пять тысяч марок. Ваш почти новый. Завтра вы поедете к «Копперу и Кє» и все оформите. Я ожидаю вас с наличными деньгами в кафе у автострады.

— У меня ваша расписка в том, что вы один раз уже получили от меня пять тысяч марок.

— Если хотите, я могу завтра дать вам еще одну расписку. Можете обе расписки показать господину Лорду. Я могу заодно показать господину Лорду и негативы, если желаете. Тогда вы сэкономите пять тысяч марок. Если вы этого не хотите, то завтра я отдам вам негативы. Приятного вечера. Я замерз, пардон, пожалуйста.

Он приподнимает свою твердую шляпу и уходит — осторожно, медленно, боясь поскользнуться. На ногах у него калоши. Я гляжу ему вслед, пока он не скрывается из виду. Снег падает на меня и тает в волосах. Я сажусь в машину и снова прикладываюсь к бутылке. Воняет мокрое обгоревшее дерево. Поджег ли домик Лео?

У моей матери есть немного денег на личном счете в банке. Она еще раз выручит меня. Остается надеяться, что она сможет это сделать…