Любовь — всего лишь слово

Глоток чаю. Но поможет ли он мне собраться духом? Я должен поговорить с Геральдиной. Прямо сейчас. Немедленно. Не сходя с места.

Нет, не сейчас.

Надо подождать немного.

Вот такой я трусливый пес. Такой вот жалкий и трусливый пес.

11

А она снова гладит мою руку, и одеяло сползает вниз. Как бы она и ночную рубашку не того… А вот и ночная рубашка соскальзывает…

— Ты боишься старухи?

— Да.

Геральдина натягивает на себя рубашку.

— Какой ты хороший.

— Почему.

— Потому что ты думаешь обо мне.

Ее ладонь гладит мою руку: вверх и вниз, вверх и вниз.

— Геральдина, разве ты не сказала мне по телефону, что твоя мать сняла квартиру?

— Моя мать…

Нечасто мне приходилось видеть в чьем-нибудь лице столько горечи.

— Что произошло? И где она вообще?

— В Берлине. У своего мужа. С самого нового года.

— Но все думают, что она живет с тобой.

— Да, она мне пообещала! Когда я еще была в больнице. Потом она перевезла меня сюда. Квартира? Еще чего захотел! «Нет денег, деточка! Приходится экономить!» — Геральдина пожимает плечами. — Ты же знаешь, ее второй меня терпеть не может. Он посчитал, что и одной комнаты вполне хватит. Пока она была здесь, она спала на диване. Потом он потребовал, чтобы она вернулась. «Тебя уже давно нет дома! Либо я, либо твоя девка!» Телефон стоит в прихожей. Я слышала, как они препирались. Но в Берлин она все-таки вернулась! — Геральдина передразнивает свою мать: «Теперь тебе почти уже совсем хорошо, моя маленькая. Теперь я могу с чистой совестью оставить тебя у милой госпожи Бёттнер». — И снова своим голосом: — Потом еще полчасика поскулила, что, мол, она должна думать и о своем браке, что при разводе право на мое воспитание в конечном счете было присуждено не ей, а отцу, что она должна вести себя разумно, чтобы не злить этого мужика в Берлине, поскольку он жутко ревнив и чего доброго в отместку начнет ходить по бабам, и, наконец, припомнила о поведении моего отца.

— Что значит — о его поведении?

Слава Богу, что момент, когда мне придется сказать ей все, оттягивается и оттягивается. Какой же я трусливый пес!

— Я же тебе говорила, что на Рождество он должен был приехать ко мне с Кап Канаверал?

— Да. И что?

— С первой же минуты они стали ссориться. Они постоянно орали друг на дружку. Отец хотел, чтобы мать развелась. Он сказал, что может найти работу и в Германии. В каком-нибудь институте. Мать сказала, что больше никогда не разведется. За что отец надавал ей оплеух. И это на Рождество! — Геральдина смеется. — После вручения подарков. У них обоих не все в порядке. Вон в том углу стояла рождественская елка. Мать вопила так громко, что старуха пригрозила вызвать полицию. Это было самое прекрасное Рождество в моей жизни. А как ты отпраздновал?

— Приблизительно так же. А что было после оплеух?

— Пошло бесконечное сведение счетов. Два часа подряд. Ты виноват. Нет — ты. Ты это сделала. Нет — ты. Что у тебя было с такой-то лаборанткой в Новосибирске? А ты скажешь, что не путалась с этим комиссаром? И так далее. Обо мне они совсем забыли.

— И что дальше?

— А ничего. Отец улетел к себе в Штаты уже на второй день Рождества. «Всего хорошего, мое бедное дитя». Сказал, что на летние каникулы я опять могу приехать погостить к нему, надо же! Сказал, что будет там, у себя, меня страшно баловать.

— Раз ему поручено твое воспитание, то мог бы снять квартиру и позаботиться о тебе.

— Вот именно, правда? Но он сказал, что обо мне позаботится мать, и если мне снять квартиру, то потребуется еще и сестра для ухода за мной. А здесь как-никак госпожа Бёттнер. И что у него тоже не так уж много денег.

— Он врет?

— Все врут. И родители Вальтера тоже.

— То есть как?

— Вальтер меня навестил. Два дня спустя после скандала. И знаешь, в чем там у них дело?

— Ну, его отец собирается в Канаду. И Вальтеру пришлось уйти из интерната, потому что нечем платить за учебу.

— Ага, как же, нечем платить! А я тебе говорю, что все они врут! Все родители! Вальтер докопался до сути дела. Конечно, у его папаши нет миллионов! Но ему осточертела его старуха. Подвернулась помоложе и посимпатичней. Он в нее втюрился. При этом знал, что его жена ни за что не уедет из Германии, потому что у нее здесь родители, где-то на юге. Ага, сказал себе отец Вальтера: «Все отлично! Я поеду в Канаду с этой молодой и избавлюсь от своей старухи!»

— А что Вальтер?

— Они предоставили ему решать самому, с кем оставаться. Решать! Папаша знал совершенно определенно, что Вальтер любит свою мать. Поэтому играл в беспроигрышную игру. И все прошло как по маслу. Сейчас он уже в Канаде. Красотка с ним. Вальтер вместе с матерью переехал к ее родителям. Там он и учится в новой школе. Кажется, в Аугсбурге. Или в Ильме. Вот, как это делается… Блеск, правда?

— Бедный Вальтер!

— А ты? А я? А Ханзи? — Надо же, она упомянула Ханзи. — Клянусь Богом, я не собираюсь проливать слезы о нас, но тебе скажу: когда я стану взрослой, я отомщу!

— Кому? Своим детям?