Любовный нокаут

Голос его звучал так непоколебимо уверенно, что мне даже стало жаль бедолагу Скорпиона. Реми не только собирался сокрушить его, но и сделать это с удовольствием.

– Реми, мне нравится, как ты дерешься, но ты даже не представляешь, как я каждый раз переживаю за тебя.

– Но почему, Брук?

– Потому что ты… так важен для меня. Я не хочу, чтобы ты пострадал, и мне приходится переживать этот страх каждый вечер, когда ты выходишь на ринг. Даже зная, что ты непременно победишь, я все равно страшно волнуюсь.

– Брук, скажи, ты счастлива со мной?

Его лицо заметно посерьезнело. Было видно, что он напряженно ждал ответа, как в прошлый раз, когда он спрашивал меня, понравился ли мне поединок.

Я видела предельное напряжение в его глазах и понимала, что мой ответ крайне важен для него, не менее важен, чем для меня его отношение ко мне.

– Я безумно с тобой счастлива, Реми, – призналась я, обняла его, вдохнув его запах, который всегда действовал на меня расслабляюще. – Ты делаешь меня такой счастливой. Безумно, безумно счастливой, и точка. Не хочу расставаться с тобой ни на секунду. И ненавижу, когда все эти женщины глазеют на тебя и кричат от восторга.

Его голос вдруг изменился и приобрел теплый оттенок, как во время секса.

– Я принадлежу тебе. Ты – единственная женщина, с кем я хочу разделить дом. – Он глубоко вздохнул и прошептал прямо в ухо: – Ты – моя женщина, и должна принадлежать мне одному.

С этими словами он посадил меня рядом и снова принялся кормить.

Он явно приходил в восторг, наблюдая, как я открываю и закрываю рот, жую то, что он предлагал мне.

Ему нравилось меня кормить, и я подумала, что это навязчивое стремление шло из глубокой древности, от наших далеких предков, каких-нибудь питекантропов.

Мы с аппетитом ужинали, целовались, я рассказывала ему про Мелани, про то, как однажды они с Райли провели ночь вместе, а теперь стали лучшими друзьями и забрасывают друг друга сообщениями, а он смеялся и просил меня рассказать еще что-нибудь, не отрываясь от еды.

Поэтому я рассказывала ему о своих родителях, о любвеобильной сестре, которая влюблялась во всех, кто движется, а он улыбался, и я радовалась тому, что могу развеселить его.

– А ты помнишь что-нибудь хорошее о своих родителях? – спросила я, когда мы вернулись в спальню и я забралась в постель.

– Мама обычно всегда крестила меня на ночь в детстве. – Он запер дверь для того, чтобы Райли не ворвался в спальню утром и не застал нас голыми. – Она крестила мой лоб, рот и сердце.

– Значит, она очень верующая?

Ремингтон пожал плечами и подошел к спортивной сумке, чтобы достать плеер.

Честно говоря, всякая мысль о родителях Ремингтона казалась мне сущей пыткой. Как можно верить в Бога и бросить на произвол судьбы самое прекрасное из человеческих созданий, которое я только встречала, пусть и полное противоречий? Как его родители могли так поступить?

Реми положил наушники на прикроватную тумбочку. Я поняла, что он хочет, чтобы я осталась у него на всю ночь, и не собирается спать.

– А ты скучаешь по семье? – спросила я, когда он прилег рядом.

Кровать скрипнула, когда Реми протянул ко мне руки.

– Невозможно скучать по чему-то, чего у тебя никогда не было.

Я не ожидала такого ответа. Мне захотелось плакать и в то же время защитить его от всех невзгод.

Он развязал пояс атласного халата и стянул с меня тонкую ткань. Ему нравилось, когда я полностью обнажена и он может лизать меня везде, как лев, а я люблю доставлять ему удовольствие, и еще мне нравится то, как он прижимает меня к себе, кожа к коже. Поэтому я вытащила руки из рукавов халата и отбросила его в сторону.

В ту минуту мне непреодолимо захотелось дать ему все, что у меня есть. Мое тело, душу, сердце и даже семью.

– Если я тебе кое-что скажу сейчас, – прошептала я, когда мы улеглись так, как больше всего любили – повернувшись друг к другу, плотно соприкасаясь телами, и я положила ногу между его бедер, – ты сможешь завтра это вспомнить?

Он прикрыл нас одеялом и прижал мое лицо к своей шее, поглаживая меня по спине.

– Надеюсь, смогу.

Я чувствовала, как его нога прижимается к моей, улыбнулась и протянула руки, чтобы погладить его волосы, чтобы он смог расслабиться, и вдруг мне в голову пришла идея. Нужно сказать, блестящая. Надеюсь, он поймет, что я хочу сказать, и, спрашивая так, как задумала, я не стану слишком сильно давить на него, чтобы не появилась неловкость. На самом деле ему даже вовсе и не нужно отвечать на мой вопрос.

Я протянула руку к прикроватному столику, схватила наушники и плеер, надеясь, что нужная песня окажется в плей-листе. Мне она безумно нравится, хотя еще совсем недавно я не отождествляла себя с ее текстом, но теперь мне захотелось выкрикнуть все эти замечательные слова Ремингтону Тейту.

– Надень наушники. – В моем голосе слышалось волнение.

Он улыбнулся, потому что любил слушать музыку, которую я выбирала, сел, опираясь спиной на изголовье кровати, надел наушники и притянул меня на колени, чтобы я поудобнее устроилась.