Любовный нокаут

Я чувствовала, что силы мои на исходе, когда, наконец, добралась до стола, за которым сидела сестра. Вокруг пустовали столики с поставленными на них перевернутыми стульями, и только на одном горела свеча и лежали четыре пары палочек для еды.

– Нора, – начала я, стараясь говорить как можно мягче, хотя меня раздирали противоречивые эмоции, раздражение на сестру, которая сидела и спокойно наблюдала, как я целую ее парня. Однако, увидев безжизненное выражение ее лица, я поняла, что в этой сидящей напротив меня девочке, такой болезненно худенькой и хрупкой, бледной и явно несчастной, мало что осталось от прежней живой и веселой Норы.

Я потянулась через стол, чтобы взять ее за руку, но только огорчилась: она не дала мне своей руки в ответ, а спрятала под стол, слегка фыркнув. Какое-то время мы смотрели друг на друга в полном молчании, и я поняла, что татуировка в виде черного скорпиона на щеке сестры была едва ли не самой ужасной вещью на свете.

– Тебе не нужно было сюда приходить, Брук, – сказала она, глядя на Райли и Мелани, молча застывших у двери.

Когда мы снова взглянули друг другу в глаза, я просто поразилась враждебности ее взгляда, которую она и не думала скрывать.

И тут меня охватил безумный гнев. Я сощурила глаза.

– Мама хочет знать, как тебе понравились австралийские крокодилы, Нора. Она просто без ума от открыток, которые ты ей посылала, и ждет не дождется новых из тех мест, которые ты собираешься посетить. Что скажешь, сестренка? Как насчет крокодилов?

Когда она ответила, в голосе ее звучала горечь.

– Понятия не имею. – Она вытерла нос тыльной стороной ладони и отвела взгляд в сторону, слегка поморщившись при упоминании мамы.

– Нора… – понизив голос, произнесла я, жестом указывая на зал ресторанчика, в котором только Скорпион и трое его приспешников сидели у суши-бара, наблюдая за нами. – Это действительно то, чего ты для себя хочешь? У тебя же еще вся жизнь впереди.

– И я хочу прожить свою жизнь так, как считаю нужным, Брук.

В голосе ее появились оправдывающиеся нотки, поэтому я решила воздержаться от агрессивности.

– Но как ты здесь оказалась? Зачем тебе это нужно? Ты просто разобьешь сердце маме с папой, если они узнают, во что ты ввязалась.

– Ну уж я-то им точно ничего не сообщу! – выпалила она, и я наконец-то увидела, как в ее золотистых глазах промелькнула искорка жизни.

– Но почему ты так с ними поступаешь? Ты бросила учебу в колледже ради всего этого?

– Да потому что мне осточертело, что меня все время сравнивают с тобой, – огрызнулась она, а потом заговорила издевательским тоном, причитая на манер нашей матери: – «Ну почему ты ведешь себя не так, как Брук? Почему ты не пытаешься найти цель в жизни, как Брук?» Да они просто хотят сделать из меня точную копию тебя. А я этого не желаю. Не вижу в этом ни малейшего смысла. Ты пропустила в жизни весь кайф, все силы вкладывая в то, чтобы стать крутой чемпионкой и завоевать золотые медали, а в результате не только не попала на Олимпийские игры, но и вообще больше не можешь бегать.

– Может, бегать я и не могу, но надрать тебе сейчас задницу уж точно сумею, – раздраженно парировала я, до глубины души уязвленная ее жестокими словами.

– И что с того? – продолжала Нора. – В колледже ты была лучшей легкоатлеткой. Все только и говорила, какая ты талантливая, какое тебя ждет блестящее будущее. Ты только и делала, что тренировалась, только о спорте и говорила. А теперь посмотри на себя! Ты даже не можешь заниматься тем, что тебе нравится, и, скорее всего, закончишь свою жизнь, как папа с мамой, живя прошлым и любуясь идиотскими золотыми медалями, которыми увешаны стены в твоей спальне!

– Да будет тебе известно, сейчас я счастливее, чем когда-либо, Нора! Если бы тебя это хоть чуточку интересовало, ты бы поняла, что моя жизнь продолжается и для меня открылись такие горизонты, о существовании которых я даже не подозревала. Хочешь независимости? Да ради бога. Дерзай! Старайся стать самостоятельной своими усилиями, и не нужно полагаться на мужчину, который только что заставил меня поцеловать свою отвратительную татушку, чтобы я могла увидеться с сестрой.

– Мне нравится, что он меня защищает, – отрезала она. – Он дерется ради меня.

– А ты должна сама сражаться за свою жизнь, Нора. Вот увидишь, это принесет тебе намного больше радости и удовлетворения.

Нора злобно фыркнула и опять вытерла нос ладонью, а потом уставилась на лампу в центре стола. Мы помолчали, а потом я сказала почти шепотом:

– Ты что, употребляешь кокс, Нора?

Моя сестра не ответила, явно решив воспользоваться правом не свидетельствовать против себя, от чего меня охватило еще большее беспокойство и отчаяние.

– Давай поедем домой, Нора! Пожалуйста! – умоляла я ее едва слышным шепотом.

Она коснулась своего носа тыльной стороной пальца, поводила им по ноздрям, втягивая воздух, а потом с неприкрытой злостью зыркнула на меня:

– Зачем мне ехать домой? Чтобы очень быстро выйти в тираж, как ты?

– Ну уж лучше жить былой славой, чем быть никем в этой жизни. Чего ты сейчас добиваешься? Разве ты не хочешь закончить колледж?