Люди Арка. Книга 2

Я не привык слышать, как кто-то вслух расписывает моё не такое уж невинное прошлое. С другой стороны, не сам ли Локс когда-то обманул систему доступа в инкубатор в попытке выведать о тайных злодеяниях ИИТ? Если на то пошло, он мог бы преподать мне пару уроков в этом деле. Так что думаю, после такого ни один из нас не в праве укорять в чём-либо другого, чего он, собственно, и не делает, охваченный приступом внезапного энтузиазма и не замечающий ничего вокруг (включая канарейку, пару раз присевшую ему прямо на блестящую лысину).

– Но ведь то был обычный кодовый замок, а здесь… живой человеческий мозг, – пытается возразить Юна.

– А ты когда-нибудь слышала выражение: «Мозг человека – это самый мощный компьютер»? – Локс буквально подскакивает на носочках от радости; сразу видно, что ему только дай волю лишний раз побыть хилером и прочитать кому-нибудь лекцию о мозгах да о нервах. – Я лично с ним не совсем согласен, ведь давно уже доказано, что количество операций, выполняемых мозгом за одну секунду…

Мирея врывается в неудержимый поток его словоизлияний громким, даже немного агрессивным, кашлем. Локс замирает, как каттус, отвлёкшийся на пролетающее мимо насекомое, а затем поспешно говорит:

– В общем, я хочу сказать, что мозг и компьютер – вещи не такие уж и разные. И если ты, – он снова смотрит на Юну, – смогла увидеть внутренности замка, то есть большая вероятность, что сможешь провернуть подобное и с мозгом Тоа.

Локс выдыхает и выжидающе пепелит нас угольно-чёрным взглядом.

– А это безопасно? – слабо звучит из моих губ.

– А? – рассеяно отзывается хилер, словно он на секунду забыл о самом существовании такого понятия, как «безопасность». – Э-э… Само сканирование безвредно, если не превышать допустимого уровня выделения энергии протезами. Но для этого нервная система Юны должна быть сильно перевозбуждена, что вряд ли случится в данных условиях. Но есть другой нюанс…

Он шагает обратно к дивану, садится на него, и азарт минутной давности растворяется в изгибах его лица.

– Твой инкогнитор может создать помехи при считывании сигнатуры. Поэтому его придётся снять.

– Снять?! – От моего возгласа птички Миреи взмывают под потолок и начинают неистово трепетать крыльями. – Но ведь это всё равно что разместить над этим убикором огромную мигающую вывеску с моим именем и стрелкой вниз!

– Я знаю, Тоа, знаю. – Локс делает успокаивающее движение ладонями, которое меня нисколько не успокаивает. – Именно поэтому Юне придётся применить всё своё мастерство владения протезами и временно ограничить поле действия жемчуга областью твоей головы. Вручную.

Даже Мирея, которую наш мозговой штурм касается лишь косвенно, утыкается бирюзовыми глазами в хилера с таким видом, как будто тот только что предложил нам всем взяться за руки и дружно спрыгнуть с утёса.

– Доктор Локс, – обращается к нему Юна, которая сидела довольно тихо последние минуты, и лишь сейчас, похоже, решила, что молчать уже невозможно. – А что, если я просто коротну его, как тогда, на пиродактиле?

Вспомнив адскую боль после лёгкого касания моего лба рукой Юны, я хочу запротестовать, но вовремя понимаю, что её предложение, при всём своём потенциальном кошмаре для меня, по крайней мере гарантирует нам полную защиту от всевидящего ока ИИТ.

– Нельзя, – качает серой головой Локс. – Такое воздействие на мозг тем более нарушит все нормальные процессы в нём. Вместо сигнатуры мы получим бессвязный набор каракулей. Нет, единственный способ – это сохранить обычную работоспособность мозга, но не допустить утечки сигнала из жемчуга во внешнюю среду.

– Так уж ли нам необходимо заглядывать ко мне в голову? – интересуюсь я, прекрасно осознавая тщетность своей последней попытки прекратить это ужасное обсуждение способов стереть в пыль мой и без того успевший настрадаться мозг. – Вы ведь уже смогли один раз обвести ИИТ вокруг пальца. Может, попробуете ещё раз и убедите его оставить нас всех в покое, или типа того…

– Правильно, Тоа, позитивный настрой – залог успеха! – одобряет Локс без нотки сочувствия в голосе. – Юна, если ты готова – можем приступать. Не беспокойся, я буду рядом и подскажу, что делать.

Кажется, сопротивление бесполезно.

Пока Мирея прячет канареек в клетку, чтобы те не мешали процессу (они моментально ей повинуются и залетают внутрь, так что ей даже не приходится их касаться), мы втроём перемещаемся в центр комнаты. Юна встаёт напротив меня, Локс – сбоку.

– Мирея, – обращается хилер к девушке, – нам понадобится что-нибудь, чем можно писать, а также ровная поверхность.

Эфинку эта просьба на время ставит в тупик. На Арке уже центумы эонов никто ничего не писал от руки, кроме, может быть, художников отдельных направлений. Все команды вводятся в Улей речью или ментально, хочешь ты узнать ответ на волнующий тебя вопрос или написать длиннющий роман, а потому и необходимости держать в убикорах перья и фломастеры у людей просто нет. В итоге Мирее приходится пожертвовать своей ярко-алой помадой, а роль письменной доски берёт на себя высокое вертикальное зеркало с подсвеченной нежно-голубым рамой.