Люди былой империи

– Ну на что вам военный институт иностранных языков? Будете каким-нибудь третьим советником, а потом атташе в посольстве, а ещё хуже – в консульстве Зимбабве или Эфиопии. Поступайте лучше в инженерное училище или в авиационное, вы же потомственный офицер!

Я сдуру поехал в Ригу, в инженерно-авиационное. И провалился на математике. И вот сейчас, когда мне предложили стать курсантом «вышки», я растерялся. Что отвечать особисту, умеющему задавать неожиданные вопросы салаге восемнадцати с половиной лет? Тем более, что никакой вины я за собой не чувствовал. Но отказываться, как положено, нельзя. Покивал головой, а через неделю подал документы в Киевское высшее военно-морское училище. И пошла другая полоса жизни. Особист был в ярости. Но бумаги уже ушли. Так я стал военным моряком.

А шпионов потом судили, но, слава Богу, не расстреляли. Крови их на моих руках нет.

Восьмое марта, или Морской буксир № 43

Лет двадцать тому назад я отпраздновал так называемый Международный Женский день дважды за одни сутки, причём оба раза на воде. Вот как это было.

Иногда навигация на Дону продолжалась круглый год. Если морозы не сильные, то и река, и Азовское море не замерзают. Теплоходы «река-море» легко справляются с мелкими льдинами, тяжёлые буксиры типа «Озёрный» помогают им пробиваться вверх к Ростову-на-Дону и дальше, к Цимлянскому морю, позорному наследию сталинизма, широкому и плоскому корыту со стоячей водой, погубившей знаменитые виноградники.

Капитан дальнего плавания Иван Мартышкин пришёл в Волго-Донское речное пароходство прямо из Персидского залива, где его сухогруз попал в какую-то нелепую и трагическую историю, связанную то ли с контрабандой, то ли с терроризмом. В результате получил ранения не кто-нибудь, а старпом. Следствие так ничего толком не смогло ни доказать, ни опровергнуть из путаных показаний перепуганного экипажа. Мартышкина, как водится, списали из загранфлота без всяких оснований – при Советской власти он, можно смело сказать, легко отделался. Диплом свой он облил скупыми слезами и принёс его в отдел кадров на углу улицы Фр. Энгельса и Театральной площади.

Для такого аса, казалось бы, нет никаких преград в судоводительстве. Но узкая и мелкая река, где у пятитысячетонного «Волго-Дона» под брюхом остаётся пятнадцать сантиметров чистой воды – река, где на излучине иногда становится теснее, чем на Будённовском проспекте в час пик, – это место опасных и нервных приключений.

А морской человек, пройдя переподготовку, стал вполне исправным и даже лихим речником. Его «Волго-Балт» португальской постройки, на транце которого даже сохранились католические кресты, был добротной и хорошо отлаженной машиной. Район плавания – традиционный, от Ладожского озера до Барселоны. Стармех – седой, неторопливый, сиплоголосый Петр Максимыч Бессонный – знал своё дело без подсказок. Старпом, правда, усердно рыл яму под своего капитана, исправно писал на него «закладные дописки» первому помощнику и в другие органы, но доблестный КДП (то есть капитан, как я уже сказал, дальнего плавания), успешно отбивался от наездов тайной полиции вкупе с её добровольными помощниками.

Однажды мы с Иван Василичем слегка перебрали. Флотские, как известно, обладают особой памятью на события, анекдоты и людей. Это помогает скрашивать длинные часы ночных вахт, переходов из порта в порт, стоянок, погрузок-разгрузок, ремонтов и прочих весьма неромантичных времяпрепровождений. И вот мы с Мартышкиным высаживаемся недалеко от железнодорожного моста в ожидании подъёма пролёта, садимся в носовом кубрике маленького уютного «Ярославца» и начинаем травить.

Как истинный мореман, Иван Васильич в рассказе был бесподобен. Говорил он неторопливо, полухриплым баском, слегка поднимая палец в особо интересных, по его мнению, местах, и почти никогда не смеялся собственным шуткам. Он это предоставлял довольным его обществом слушателям.

Передать дословно его рассказки я не берусь. Для этого надо обладать такой памятью, как у Виктора Конецкого или у Сергея Довлатова. Просто сообщу, что однажды, не меняя выражения лица, Иван Васильич поведал о том, как в Таиланде он вместе со стармехом оторвался от группы (тогда в город отпускали, насколько я помню, только впятером) и почти бегом прибежал в публичный дом.

– Мужики, бля буду, – не потому, что хочется, это понятно, – волновался Иван Васильич, – а потому, что хер его знает, попаду ли я когда-нибудь ещё в Азию. А косоглазую сильно любопытно поиметь – у них, говорили, как у татарок, всё поперёк. И вот захожу я в бордель, принимает меня бандерша, а сбоку сидит доктор в белом халате. Баба развернула альбом с фотографиями, я посмотрел, ткнул пальцем, «дед» тоже какую-то себе выбрал, поднимаемся, доктор говорит: «Мистер, мол, плииз, покажите конец!».

Катер типа «Ярославец». В различных модификациях используется ВМФ как сторожевой корабль, тральщик, торпедолов; в гражданском флоте – как буксирный и водолазный бот, гидрографическое судно и т. д. Возможность автономного плавания – 5 суток, экипаж – 4–13 человек.