Люди былой империи

Я достаю из широких штанин, показываю, а у него на спиртовке греется кольцо! Как выяснилось, золотое. Берет он резиновой перчаткой мою драгоценность, уже весьма упругую, и проводит кольцо – заметьте, сэры, раскалённое, но, правда, чуть больше диаметром! – прямо через него, родимого… Я чуть не упал. А он аккуратно так отводит кольцо назад и говорит, типа того, что всё нормально, триппера нет, следующий. «Дед», конечно, после такой процедуры замялся, заволновался, но стерпел. Пошли мы наверх, разобрались там с женским персоналом, и честно вам скажу – умеют! Уж чего-чего, а насчёт этого – золотые руки!!!

В общем, провели мы там положенное время, выходим из борделя – ба, знакомые все лица! Стоит помполит на пороге, ручки потирает, лицо аж лоснится от удовольствия. Увидел нас, оторопел, да и мы такого не ожидали, стоим, потеем, не знаем, что предпринять.

И знаете, сэры, что мы сделали?

От греха подальше развернулись в разные стороны и пошли себе по городу. И что вы думаете? Встретились у трапа. Даже поздоровались, как будто не утром расставались. Я с «дедом» советуюсь – что делать, ведь заложит. А он смеётся – да первый теперь за три версты нас будет обходить! Нам-то что, мы моряки, а ему полная труба будет, если мы хотя бы намекнём. Он ведь, окромя стука, ничего больше делать не умеет, а мы и в колхозе на МТС не пропадём. Дизелистами будем работать, коровам титьки выдаивать.

Я с ним согласился, но мандраж, конечно, был. Тут никакой Азии не захочешь.

«Ярославец» покачивало на тёмной воде. Льдины били по корпусу, скреблись, будто кот в окошко с улицы. Мы замолчали. Я взял гитару, спел Визбора:

«По судну «Кострома» стучит вода…»

Иван Васильич прищурился, посмотрел на меня со значением и предположил:

– Вы, коллега, давно, видать, в море не были?

– Да уж давненько, а что?

– Хотите со мной в Сочи сходить?

– Как это – в Сочи?

– Мы туда завтра выходим караваном, большинство до Ейска и Керчи, а я дальше, потом в Италию.

– Ничего себе! Так у меня в Сочи тёща живёт!

– Вот и прекрасно! Завтра в девять подъём моста, в восемь прошу быть на буксире, я вас оттуда заберу, и пойдём.

Нельзя передать, как я обрадовался такому предложению. Вместо полуподвального помещения редакции – волны, ветер, хорошая компания, жирные азовские лещи, застольные разговоры.

Я позвонил редактору:

– Леонид Петрович! Меня тут на Чёрное море приглашают.

Будкин хмыкнул:

– Так холодно же ещё купаться. Ещё отморозишь себе что-нибудь.

– Я не купаться, а с Мартышкиным в караване пойду, будем лёд бить до Ейска, а оттуда в Сочи.

– Дело хорошее, – задумался Будкин, – первый караван, открытие навигации… Ладно, деятель, давай, только не теряйся, а то я тебя знаю – загудишь с моряками, потом ищи-свищи.

– Да ни в жись! Да Леонид Петрович! Да я!

– Ну, хватит, хватит, я сказал – давай, плыви, только материал не забудь сдать.

– Будет, будет материал, зуб даю!

– Ну всё, попутного ветра…

Морской буксир того же типа, что и наш МБ-43 (проекты Ч-800, Ч-1100, 3801). Водоизмещение 531 т; длина 48,46 м; ширина 9,32 м; осадка 2,3 м. Скорость хода без состава – 18,3 км/ч; экипаж 9–14 человек. Ледовое подкрепление: для эпизодического плавания в битом льду.

И вот наступает утро похода.

Буксир «МБ-43» мирно болтался у набережной в районе рыбокомбината. Сходни вяло покачивались, противно скрипя об асфальт. Ни вахтенного, ни, так сказать, часового. Заходи, бери что хочешь, уходи.

Я прошёл в каюту капитана. Он мирно дремал в обнимку с дамой неопределённого возраста. Открыв глаза на звук двери, Захар Чубарян из Нахичевани спросил ещё нетрезвым голосом:

– Портвешка примем?

– Ты с ума сошёл! Восемь утра!

– А шо?

И Захар полез под койку, загремел пустыми пузырями:

– Должна быть, вчера оставлял! Шо-то не видно… Щас, погодь… О, вот она!

Буксир качнуло, и из-под койки выкатился пузатый пузырь какой-то бормотухи.

Подпихнул локотком даму:

– Валькя-а-а! Подъём, гулять пойдём.

– Да ну тебя, дай поспать, – не открывая глаз, ответила сонная буфетчица с речного вокзала.

– Ну, как хочешь, – Захар вытащил из кителя складной нож, отрезал полиэтиленовую пробку, взял из шкапчика пожелтевший стакан, налил вина и протянул мне.

Я заколебался, подумал и отказался, что, вообще говоря, не было мне свойственно.

Захар единым духом выцедил стакан, хлопнул себя по животу и спросил:

– Слушай, Садат, а какое число сегодня?

– Восьмое, утро.

– Ничего себе, – задумался Захар, – так мы же сегодня уходим.

– А я, ты думаешь, зачем пришёл?

– Ну, тогда я до вахты ещё посплю.

Отвернулся к переборке и, уже засыпая, пробормотал:

– Ты там проконтролируй, если что…

Ну, думаю, ни хрена себе флот.

Пошёл на верхнюю палубу. Ветер свистал во всю свою степную мощь. Прямо по курсу Дон перегораживали чёрные пролёты железнодорожного моста. Средний из них как раз и поднимался при проходе караванов снизу и сверху.