Люди города Ура

Конечно, общедоступность школы была относительной — одни и те же храмовые жреческие и административные должности, как наглядно показано Шарпэном, столетиями сохранялись в одних и тех же семьях. Однако среди тысяч документов об оплате и содержании различных работников храмового и царского хозяйств ни разу не встретилось документа об оплате учителей, из чего мы можем с уверенностью заключить вместе с С. Н. Крамером, что труд учителей оплачивался родителями учеников. Это также могло способствовать известной «открытости» шумерской школы. Открытый и повсеместный характер школ периода Ларсы говорит в пользу того, что в принципе она не была закрыта для детей неадминистраторов.

Мы знаем, что старовавилонское общество знало социальное и даже сословное деление, но до кастовой ограниченности это социальное деление не доходило. Мы знаем также, что в шумерской школе, хотя лишь изредка, обучались и девочки.

Итак, к сожалению, нам не удастся войти прямо в класс шумерской школы времени царства Ларсы — но где-то здесь, возможно именно в доме «Широкая улица, 1» до его перестройки, школа была, а о ее нравах, предметах и методах обучения мы можем узнать из текстов, в том числе найденных около этого самого дома «Широкая улица, 1» и в нем самом.

Клинописные плитки изготавливали так, чтобы держать их в левой ладони, когда пишешь, так что столы писцам были не нужны — разве что для того, чтобы положить оригинал, с которого копируешь. Ни в одной из найденных школ нет следов скамей или другой мебели; ученики сидели скорее всего на полу, на циновках. Мы уже говорили, что стул или скамья в вавилонском доме были до некоторой степени предметом роскоши.[233]

Отдельно от других была сделана интересная находка U.17207, возможно не здесь, а на «Церковной улице, 13». Она содержит 167 табличек (изданных теперь в UET VI, 2 под номерами 208–387), а именно круглые ученические таблички с переписанными прописями, от двух до десяти строк; среди них было лишь несколько табличек обычной прямоугольной формы.[234] Прописи содержали пословицы (№ 208–339) и загадки с их разгадками (№ 340–348), далее формулы письмовника, образцы писем (№ 349 — от журавля (!), № 350 — к богу или царю); письменные упражнения — отдельные фразы, поговорки, цитаты из гимна и т. п., в большинстве случаев с аккадским переводом шумерского текста; № 379 — часть словаря Е-а = А = nāqu, о котором речь пойдет ниже.

Приведем два-три примера пословиц и загадок:

«Лис свой хвост раскинул, хвост товарищу своему отрезает» (i-i; № 213).

«Если праведный человек что-либо обронит, потеря эта велика» (№ 256).

«Долю к доле, дом к дому (присоединять) — мерзость для Уту» (бога Солнца и справедливости, № 298).

«Праведный корабль — ему и ветер сильнее, (бог) Уту верную пристань сотворит для него» (№ 302).

«Говорят: „Лисенок сказал матери: — Вышел человек, какого никогда я не видел. — Его мать ему отвечает: — Перестань смотреть!“» (№ 308).

«Дом, <…> неимущий в него входит, имущий из него выходит» (вариант: «несовершенный входит, совершенный выходит»). Разгадка: «э-дуба» (№ 340–341).

Интересна круглая учебная табличка, UET VI, 2,364 — вероятно, первая пропись для самого первого урока (см. рис. 46).

Из текстов мы знаем, что ученики школы были приходящими. Ни о какой классной системе не было и речи: начинающие сидели, твердя свой урок или списывая прописи, рядом с великовозрастными, почти уже доучившимися писцами, имевшими свои, несравненно более сложные задания.

Все ученики назывались «коллегами» (аккад. kīnātu[m], шум. gi₄-me-a) или «братьями» (шум. šes, аккад. ahhū

), но «старшие братья» (šes-gal) не только были более продвинутыми учениками, но и помощниками учителя (um-mi-a, ummi'ānu[m]): без их помощи ему было бы трудно справиться с разношерстной, разного возраста толпой ребят, которых надо было не только учить, но и держать в подчинении, для чего в ход шла трость.

О нравах школы рассказывают так называемые тексты э-дубы — нравоучительные сочинения, в оригинале в стихотворной форме, составленные по-шумерски специально для назидания учеников, чтобы поощрить их добронравие и прилежание.

В некоторых текстах подобного рода со всем простодушием рассказываются вещи, о которых, с нашей точки зрения, не следовало бы широко оповещать школьную публику (впрочем, в Уре такой текст не был найден).

Приведем краткое изложение одного из текстов э-дубы, сделанное самым лучшим их знатоком, С. Н. Крамером.[235]