Люди, горы, небо

Может быть, математика вовсе не Витькина область. Не его, как говорится, конек. Может, его призвание – исследовать жизнь глубоководных впадин. Или ходить геологом. Или заниматься проблемами сохранения леса. Все это, если с толком разобраться, дико увлекательно. А жизнь будет – ну, вот такая, какою они живут сейчас.

Что, не нравится? Значит, слабый ты еще человек, Витька. Ненадежный. Ну, двусмысленный, что ли. Как чуть трудно – так пасуешь, так тебе уже и неинтересно, а?..

Вон на том островке, где пик, похожий отсюда на Фудзияму с картины Хокусая, – там люди. Совсем близко. Но и не совсем, потому что остров тянется на сто с лишним километров, и люди как раз живут далеко-далеко от пика. А близ пика – безлюдье, пустота, джунгли низкорастущего кедрача, в них запросто бродят нестреляные медведи.

А зачем ему, Витьке, люди? Может, как исследователю «белых пятен», ему чаще всего придется общаться с одним-двумя коллегами по работе. Не исключено? Нет, вовсе не исключено. Сейчас же он находится в коллективе таких значительных людей, как Юрий Викентьевич, кандидат наук… как Станислав… трудно сказать, правда, кто он такой. Он, может, в своем деле дважды кандидат наук. А какое у него дело? Много их у него, так что не разберешь. Он не то биолог, Станислав, не то художник-анималист, рисует всякое зверье. Но и это еще не все. Про все Витька не знает.

Ну, а Егорчик? О, Егорчик тип. Тот еще тип. В совершенно особом роде!

Коллектив в общем неплохой. Разве только скверно, что они все тут давно общаются между собою, давно более или менее знают друг друга, и нет новизны узнавания, которая скрасила бы их жизнь. В самом деле: высадились бы все разные, незнакомые, пока туда-сюда, пока принюхались бы, попривыкли, выполнили свою работу на острове, а тут и спасательный корабль – вот он!

Работа, полезные занятия! Они им здесь совершенно необходимы, чтобы не раскиснуть. Юрий Викентьевич говорит: «психологический момент». Если расшифровать, это значит, что отсутствие серьезного дела вредно воздействует на психику человека. Такой вот «момент».

Ну, вот он и заставляет его в последнее время собирать образцы пород. Витька, разумеется, ему не подчинен. Но ведь хочется принести какую-то пользу. Вполне вероятно, что здесь можно открыть месторождение полезных ископаемых. Ничего не значит, что Юрий Викентьевич слазил в кратер и успокоился. Он изучал там свое, смотрел какие-то горизонты, соскребал в бумажки желтую пыль. Но у него не сто глаз. Он может что-то и не заметить.

Правда, обидно, что ему принесешь камень, а он даже не посмотрит. Сам же просит – тащи, если что найдешь.

Все-таки поразительно, до чего разные бывают люди с высшим образованием! Разные не по характерам, это понятно, а как специалисты. Юрий Викентьевич крупный геолог, его имя известно, он работает над докторской диссертацией. И Миша Егорчик. Он ведь окончил тот же вуз, что и Юрий Викентьевич. Только он географ-экономист. Боже мой, что это за географ-экономист, который, начхав на свою профессию, идет коллектором в отряд геологов! Что же, он решил геологию постичь в один прием? Не постигнет, пожалуй. Для этого не такие нужны способности. А он и правда толстую какую-то книгу читает, называется «Петрография метаморфических пород». Юрий Викентьевич за него заступается, говорит, что Егорчику, мол, не нравится его профессия. Ну хорошо, а на коллекторской работе он прямо так и горит, пылает к новому делу «страстью неземной»? Ерунда! Юрий Викентьевич говорит, что у Егорчика голова. Он, мол, вуз закончил недавно, а у него в каком-то географическом журнале уже работа опубликована о перспективах развития рыбного дела на Камчатке. Станислав спросил, какие же это перспективы. А Юрий Викентьевич говорит, что, по мнению Егорчика, добыча лососевых будет сокращаться и дальше, но есть возможность увеличивать общий план за счет расширения лова донных рыб, таких, как палтус, камбала, минтай… Станислав сказал, что он лично не географ-экономист, но пришел к такому выводу давным-давно без посторонней помощи, и пренебрежительно добавил, что Егорчик тупица, каких поискать.

Вчера вечером было так тоскливо, разговор не клеился. Зарядил дождь; накат, подобно огромному вальку, с грохотом прохаживался по валунам, прямо в ушах ныло. Станислав пробормотал, что хотя бы летающее блюдце показалось, было бы из-за чего поволноваться.

А Егорчик спросил, как всегда, гундосо:

– С чем его едят, летающее блюдце?

Это он сострил. Он ни о чем другом и думать не может, как только о еде.

Витька не утерпел и съехидничал:

– Правда ли, что кое-кому здесь будут давать надбавку к зарплате за тупость, глупость, отдаленность? А то Егорчик у нас верный претендент на увеличение оклада.

Егорчик, наверное, ему глаза бы выцарапал, но побоялся Юрия Викентьевича. Вообще он опасается шефа и Станислава, а вот Витьке норовит хамить. У него рост и длинные руки – это которым ни в коем случае нельзя пренебрегать, но, если Егорчик вынудит, Витька не замедлит противопоставить свои преимущества: быстроту и натиск.