Люди и боги

С поля боя начали возвращаться раненые. Кто-то шел на своих двоих, кто-то полз, некоторые сбились в пары, чтобы помогать друг другу. На них было страшно смотреть: белые от ужаса, залитые кровью, безоружные, многие искалечены. Майор увидел солдата с рубленой раной поперек лица — глаза и нос зачеркнуты красной бороздой. Увидел парня без обеих рук: серый, аж землистый от потери крови, он как-то еще умудрялся идти.

— Ох, святые Праматери, — простонала леди Лаура и вновь закрылась платочком.

Со стороны Флисса подлетел вестовой на взмыленном коне.

— Ваше преосвященство, разрешите доложить. Гарнизон Флисса выполнил подготовку и ждет вашего сигнала.

— Благодарю, — сухо ответил приарх и бросил куда-то в пространство: — Окажите помощь раненым.

Лекари уже трудились в своих палатках, медбратья и обслуга обоза помогали раненым добраться до лазарета. Но рыцарей и офицеров заботило нечто более важное: что происходит в Обрыве?

Звуки битвы в центре городка стали более яростными. Крики боли смешивались с боевыми кличами, звон мечей — с треском дерева. А вот гул копыт почти прекратился. Рыцари остановились, перешли к позиционному сражению — и, говоря правду, это был дурной знак.

Огонь в канаве почти угас, и кавалерия приготовилась возобновить атаку. Но монахи успели раньше всадников. Они отшвырнули последние камни, преграждавшие улицы; арбалетным залпом добили последних кайров на крышах соседних домов. Проход открылся, пехота Боевого братства двинулась вглубь городка. И тут же остановилась, заслышав звон подков. Монахи прижались к стенам за вдох до того, как из-за поворота вылетели всадники.

— Твою Праматерь, — сплюнул Тойстоун.

Это была не контратака, а бегство. Конники в белых плащах мчались прочь из городка. В их доспехах торчали арбалетные болты, зияли дыры от топоров и алебард. Почти все лишились щитов, многие — мечей. Многие кони хромали и обливались кровью. Под одним рыцарем лошадь споткнулась и упала, придавив наездника.

— Сколько их?..

Подсчет не составил труда, но никто не спешил озвучить ответ. Наконец, Тойстоун сказал:

— Меньше двухсот, ваше преосвященство.

Взгляд Галларда почернел — будто глаза провалились вглубь черепа, и на их месте остались темные ямы. Он проскрипел:

— Отставить атаку. Занять периметр. Ожидать.

Поднял над головой посох и четырежды мигнул ярчайшим синим светом.

Дюжина огненных комет взметнулась над стенами Флисса, расчертила небо дымными хвостами и упала на Обрыв.

У майора отвисла челюсть. Баллисты? Но как?! Флисс много лет не подвергался атакам с суши. Все городские баллисты и катапульты стоят по краю гавани, чтобы отражать морской десант. Их смогли перетащить на стену? За одну ночь?!

Второй залп не оставил сомнений. Еще дюжина огненных шаров рухнула с неба. Над Обрывом поднялись первые языки пожаров.

— Мы выкурим их оттуда и раздавим в поле. Перегруппироваться, подготовить кавалерию.

* * *

Когда начался обстрел, северяне возликовали. Обрыв находился далековато от стен Флисса, вражеские баллисты не могли бить прицельно по отрядам иксов. Большинство снарядов попадали в дома, не причиняя людям ущерба. Но на время обстрела враг прекратили атаки — и северяне получили очень нужную передышку. Добили белых рыцарей из первой волны, не успевших сбежать. Оказали помощь своим — кому можно было помочь. Перегруппировались, заменили изрубленные щиты, возобновили запасы болтов и стрел. Узнали о гибели лейтенанта Манфрида и назначили нового командира второй роты. Выслушали претензию полковника Дольфа: мол, его рыцарей бросили на худший участок. Убедили, что он ошибается, самым опасным участком был фланг — как раз там и погиб Манфрид. А бой во фронте принес больше славы, чем потерь: рыцари Дольфа растоптали половину монашеского батальона… Словом, передышка принесла много пользы, вот только одна беда: обстрел не утихал.

Шрам и Хайдер Лид прежде бывали во Флиссе. Оба сказали одно: большинство оборонных орудий стоит на озерных бастионах, там же и склады боеприпасов. Видимо, оттуда на нашу стену по-быстрому приволокли несколько баллист, но у них никак не может быть большого запаса масла. Постреляют для устрашения — да и бросят это дело, снова пойдут в атаку.

Но миновало двадцать, тридцать минут, а обстрел длился с прежним напором. Один за другим загорались дома. Пожар мог стать серьезной проблемой: Обрыв-то почти целиком построен из дерева!

— Плохо дело, — сказал Шрам, вытирая пот, лившийся по лицу ручьями. — Скоро поджаримся.

— Вы же говорили, у них кончится масло! — Накинулся Эрроубэк.

Шрам откупорил флягу, осушил в один заход. Жара стояла неистовая: к июньскому зною прибавлялось пламя пожара.

— Говорил. Похоже, ошибся.

Барон Айсвинд бродил по площади злой, как черт. Он сломал в бою отцовский меч и искал замену. Один за другим подбирал мечи покойников, делал пару взмахов — и отшвыривал с бранью.

— Что прикажете, капитан Гордон Сью? Снова займемся пожаротушением?