Люди и боги. Избранные произведения

Когда у реб Исроела подросла дочь, он отправился к раввину:

— Рабби, подберите мне зятя из ваших молодых людей.

Приняв зятя, он поселил его в своем доме навсегда: вот, мол, тебе еда и питье, вот тебе субботнее платье и карманные деньги, а ты сиди и изучай святую тору[19].

К зятьям, сидящим над фолиантами, реб Исроел относился с большим уважением и ходил мимо них на цыпочках. Все самое лучшее и дорогое он приберегал для них. А заслышав, бывало, в своем доме чтение нараспев, старик плакал от радости, как дитя.

Сыновья реб Исроела отличались богатырским сложением. Их называли «жихлинской гвардией». Все они были уже взрослыми. Однако превзошел братьев самый младший, «поскребыш» Нотеле. Натан постоянно расхаживал с собакой Бореком, с овечкой Башкой и со свистком в кармане. На плече у него зачастую сидел голубь. Вся улица дрожала при виде его. В соломенной шапочке на макушке и с нагайкой в руке он становился у дверей и начинал посвистывать своим голубям, кружившим у него над головой. Юзефа выводила из конюшни его Буланого. И если конь был недостаточно вычищен, или грива коня не была расчесана и заплетена косичками с ленточками, Натан мог огреть Юзефу нагайкой, да так, что на полной розовой девичьей руке проступала кровь.

Юзефа была работницей у реб Исроела. Ее в свое время привезли из деревни, и она осталась в этом доме навсегда. Девушка она была крепкая, как железо, — под стать всей семье. В доме ее считали своим человеком. Она вмешивалась в разговоры, давала советы, сердилась, если что-нибудь было не по ней. Натан истязал ее, но она не сердилась на него. Только встряхнет, бывало, головой, так что волосы упадут на уши и на лицо, и скажет:

— Бей, если тебе так хочется!

А через полчаса, увидев его на коне, Юзефа становилась у двери, упершись руками в бока. Глаза ее, украшенные багровыми синяками, которые наставил ей Натан, улыбались, словно говоря: «Каков молодец! На коне-то как сидит!..»

Вернувшись, он подзывал ее. Поначалу она притворялась, будто не слышит, потом подходила, потупившись, и нехотя брала поводья из его рук.

Он подмигнет ей и поднимается на чердак, где у него голубятня. Юзефа отводит коня в хлев и встречается со сторожихой.

— Кто это тебя так разукрасил? — спрашивает та, указывая на лицо Юзефы.

— Тот, кому хотелось, а тебе — хворобу! — отвечает Юзефа, показывая кукиш, и быстро взбирается на голубятню.

Рядом с голубятней на чердаке хранился овес. Голуби так хорошо знали свое место, что куда бы их не уводили, они все равно прилетали сюда и усаживались на крыше. На другом краю города жил пекарь-поляк. У него была своя голубятня, и между пекарем и Натаном шла непрестанная война. Натан выпускал своих голубей, пекарь — своих. Случалось, что одна партия переманивала голубя из партии противника. Появлялась из другой партии голубка и начинала заигрывать с самцом, «уговаривать» его улететь вместе с ней…

Но тут приходила на помощь «братва». У Натана была своя братва — еврейские и польские парни, которые у него ночевали. У пекаря тоже были помощники — свои подмастерья. Если случалось одной стае увести голубя, принадлежавшего противнику, парни ликовали, словно победили вражеское государство. А те, что потеряли голубя, ходили повесив носы и думали, как бы отомстить. Из-за этого происходили побоища между командами Натана и пекаря — такие, что упаси бог!

2

Это случилось летом, в пятницу после обеда. Реб Исроел только что вернулся из поездки. Конюх Камиза повел поить лошадей к водокачке. Юзефа снимала вещи с воза. Помимо вещей, на возу были гусь, индейка, мешок с рыбой, купленные хозяином на субботу. Вдруг прибежал во двор паренек, сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул.

— Что случилось? — спросил Натан, выбежав из дому со своей собакой.

— Пекарь голубей своих выпустил! Голубка стоит на крыше ратуши!

В два прыжка Натан взлетел на чердак, открыл голубятню и выпустил своих питомцев.

С нагайкой в руке, окруженный своими ребятами, Натан вышел на улицу. По другую сторону базара стоял пекарь с братвой, вооруженной дубинами, а над базаром, в облаках, купались голуби двумя отдельными стаями. Порою одна стая врывалась во вторую, на минуту обе стаи перемешивались и летали вместе, то снижаясь, то взмывая под облака. Сделав несколько кругов над базаром, голуби уселись на крышах, а в стороне, словно изгнанная из стаи, одиноко села и голубка. Вскоре к ней подсел голубь из Натановых питомцев, и они начали о чем-то секретничать. Команда Натана, затаив дыхание, следила за ходом «переговоров» и с трепетом сердечным ждала минуты, когда голуби «придут к соглашению» и присоединятся к его партии.

Но тут подошел парень из пекаревой команды, швырнул на крышу камень, и голуби разлетелись.

Этого было достаточно.