Люди и нелюди

Так бы и оставалось. У Узлового вполне хватало сил противостоять внешникам и мурам тех лет. Все изменилось, когда внешники разработали сами или где–то в Улье нашли способ определять иммунных. Сначала эксперименты на преступниках и редкие иммунные, потом анализы среди военных и даже отбор подходящих людей среди гражданского населения. Видимо соглашались далеко не все или иммунных было не так много, как хотелось, но Особый корпус появился и потихоньку разрастался. У внешников в Улье появилась серьезная сила, имеющая большую мобильность, а не привязанная к базам. Постепенно вокруг Узлового стало много муров, половина из которых на самом деле под них только маскировалась. Потом город и вовсе захватили, как и ещё несколько стабов помельче, что находились примерно на таком же удалении от основных баз внешников. Кто–то из жителей погиб во время захвата города, кто–то сумел идти на запад сразу, кто–то сбежал позже, кого–то отправили на мясо, ну а кто–то пошёл под муров. Понятное дело, что народу в стабе из–за всего этого стало в разы меньше и поэтому тут есть такие заброшенные трущобы занимающиеся приличные площади.

Выслушав экскурс в историю региона, Феррум оставил Бурого дремать и восстанавливаться, а сам поднялся наверх. Осмотревшись с чердака, он приметил пару прохожих и, подождав, когда они уберутся, направился к дому, из которого вышла его первая жертва. Дом, сделанный из вагона, имел одну большую комнату, загаженную её обитателями до состояния хлева. На полу слой грязи толщиной в палец, окурки, затоптанные прямо на полу на грязи, гора бутылок под столом и под окном внутри помещения. На улице под окном ещё большая гора бутылок. Из мебели помимо упомянутого стола кровать вдоль одной из стен, несколько стульев, покосившийся старый шкаф и вешалка при входе. В помещении присутствовало двое, но они были состоянии полного анабиоза. Мужики упоролись, так что один уснул, упав поперёк кровати, а второй просто сполз под стол и уснул там, обнял охапку пустых бутылок, точно нечто ему дорогое.

Феррум даже трогать невменяемых не стал. Сейчас пытаться получить от них информацию было бездарной тратой времени и сил. От таких разве что мычания добьешься. Поэтому он решил переквалифицироваться в самые обычные воры. Проверив шкаф, он нашёл там небольшой пустой рюкзак и, подойдя к столу, сунул в него пару не открытых банок тушёнки и 3 банки с иными консервами. Туда же положил одну из бутылок водки, коих на столе хватало и две пластиковых соски полторашки: одну с минералкой, а вторую с колой. Вернулся к шкафу, сунул в рюкзак несколько приглянувшихся вещей и несколько парафиновых свечей. Пошарился в помещении в поисках споранов, но ничего не нашёл. Обыскал самих алкашей и у одного из них обнаружил таковой в ладанке. Видимо держал на самый черный день. Прихватил его и слил остатки живуна из их фляг в бутылку из подводки. Сами фляги не взял, хотя еще одна фляжка им бы точно не помешала.

Приметил стоявшее на стуле в углу ведро с водой, хотел набрать в качестве питьевой, но побрезговал. Еще неизвестно, сколько эта вода тут стоит и откуда набрана. Хватит им пока минералки и колы. Но воду в полторашку все же набрал. Пригодится смыть кровь с товарища. Пока хотя бы так, раз полноценную помывку не обеспечить.

Позаботившись о воде на гигиену крестного, не забыл и о себе. Намочив взятую в шкафу тряпку в воде, как мог, оттерся от крови. На этом закончил все дела в этом доме, забрал плотно набитый рюкзак и отправился прочь так не став беспокоить все еще мирно спящих хозяев. На выходе снял с вешалки длинный дождевой плащ и накинул его на себя. Плащ вроде ничего. Из кожи и не слишком тёртый. Кроем чем–то похож на те, в каких показывают сотрудников НКВД. Пригодится, для маскировки или утепления раненого Бура. А то уж больно в подвале прохладно.

Идти было не далеко, и вскоре Феррум был на месте.

— Это ты? — спросил Бурый, когда Павлов открыл люк.

— Я. Не вздумай пальнуть, — отозвался Василий уверенный, что на него где–то там, в темноте направлен ствол.

— Опять местных бомжей обирал, — не весело усмехнулся Бур, убирая подрагивающий на спусковом крючке палец.

— Я раздобыл еды и живуна на сегодня и думаю до завтра затихариться в этом месте, — не Феррум.

— Мы околеем тут. Я так точно. Лучше прямо в доме, — возразил крестный и спросил. — Там как вообще? Тихо?

— Тихо. Похоже, нас тут никто не ищет. Видимо переоценил я местных, — ответил Павлов.

— Ну, вот и давай вылезать. Я тут если не загнусь, то быстро не оклемаюсь. Нужно тепло, а для него здесь, если только костер разводить или натуральную шубу где–то надыбать, — настоял на своём Бурый.

— Тогда на чердак, — был вынужден признать правоту крестного, но внести свои коррективы Василий.

Через час они уже расположились на чердаке, кушали кашу с тушёнкой, наблюдали за улицей в щели фронтона и беседовали.

— Куда можно податься, когда вырвемся из этой западни? — спросил Феррум, прежде чем закинуть пищу в рот за отсутствием ложки прямо пальцами.

— На запад, — тихо ответил Бур.

— Абстрактно, — кивнул Феррум, — а если конкретнее.