Люди Истины

Власть сельджуков в самом деле качалась над пропастью. Одряхлевший великий визирь Низам ал-Мулк больше не держал ее в когда-то цепких пальцах. Стареющий султан больше не хотел его слушать. Низам рассорился с калифом, который предпочел его дочери дочь Малик-шаха и породнился не с визирем-атабеком, а с его султаном. И даже в Исфахане, в султанском дворце, от прежнего его всевластия осталось мало следа. Низама травила и изводила интригами возненавидевшая его Туркан-хатун, вторая и любимая жена султана, хотевшая отстранить от наследства старших сыновей от первой жены в пользу своего сына Махмуда, совсем еще юного. Почуяв слабость и близкую свару, зашевелились все удельные эмиры, беки и князья, и султанская казна опустела. Люди Истины, цепко державшие руку на пульсе времени, тут же принялись подхватывать упущенное сельджуками. Бек Санамкуха, крепости к западу от Казвина, вскоре после того, как Хасан завладел Алух-Амутом, вздумал совершить набег на долину, пограбить безнаказанно, – ведь мулахиды завладели ей, и теперь ее разорять богоугодное дело, – а то и взять сам Алух-Амут. Сговорился с владельцем Ламасара, большой крепости в низовьях долины, и они вместе подошли под самые стены твердыни. Среди Хасановых людей началась паника, они хотели бежать наверх, в горы, оставив в крепости лишь небольшой гарнизон. Чтобы удержать их от такого гибельного бессмыслия, сайидне пришлось объявить, что держать крепость веры велит сам Имам. А вскоре пополз шепоток, что в крепость тайно прибыл посланец от Мустансира. Хасан не стал опровергать этот слух, хотя на сердце его было тяжело: хотя словом он и соблюл клятву не лгать своим братьям, но разве не подстрекнул их к изобретению спасительной лжи?

Разорить долину пришлым не дали. Кийа тут же послал отряд грабить окрестности Ламасара, на который уже давно положил глаз, и ламасарцы поспешили домой – спасать урожай и дома. А бек Санамкуха, растерянно пятясь назад, вдруг обнаружил, что дорога перекрыта. Хасан был милостив к нему. Как и Алиду Махди, он предложил ему выбор: свобода без крепости, но с деньгами за нее, или смерть в горах и могилу в безвестной расщелине. Бек, вождь разбойного тюркского рода, получивший Санамкух в уплату за покорность Малик-шаху, охотно согласился, – что ему стены и камни, когда можно вернуться с деньгами? Так Хасан приобрел вторую свою крепость. Вскоре он завладел и третьей, и четвертой, и еще многими, – потому что отпустил наконец в родной Кухистан Хусейна Каини. Тот долго упрашивал Хасана, уверяя, что родина его давно созрела для Истины, хватит одной искры, чтобы запылал пожар, и если он, Хусейн, принесет эту искру, то огонь не затушит ни один тюрк, даже Великий султан. Хасан, скрепя сердце, согласился, назначив Хусейна даи Кухистана. И не пожалел об этом. Кухистан перешел под его руку почти бескровно, тамошний народ взбунтовался сразу и целиком, поддержав местную династию Симджуридов, уже обращенную Хусейном к Истине. Даже тюркской крови пролилось немного, потому что большинство тюрок, которых загнали в бесплодный, пустынный Кухистан, были из побежденных и укрощенных Низамом родов. Они не пожелали драться за скудное свое довольствие и жизнь посреди пустыни. Но зато в Алух-Амут прибыл гонец от брата Халафа с жалобой на то, что сынов Сасана и верных пособников Истины в Кухистане притесняют и ущемляют, не дают жить, а иногда и вовсе нехорошо обходятся. С базара на носилках выносят, раздевают, а голых обливают медом, а ведь осы там ой-ей какие! Срам и страх, и отчего? Ведь никому никакого вреда, пару простаков пощупали под шумок, и все, и кому какое дело – ведь сыны делятся, дело знают свое.

Гонец сопел и сквернословил сквозь зубы, чесался, запуская пятерню за ворот, и клялся: если сынам не помогут, они сами Кухистан этот к ногтю прижмут, но тогда будет хуже. Ведь уговор был: твой дом, мой дом, правда? Или там шакалы какие, в Кухистане, а?

Кийа сверкал глазами, но Хасан, глянув на него с усмешкой, заверил гостя: все будет замечательно. В знак этого гостю поднесут богатые подарки (тот сразу оживился). И вообще, все тут с распростертыми объятиями ожидают славного брата Халафа по прозванию Два Фельса, про которого все наслышаны и умирают от желания наполнить свой взор его видом.

Гостя проводили распухшим от обжорства, довольным и обнадеженным. Но Два Фельса, прозорливый лукавец, так и не появился. По слухам, он сам попытался завладеть крепостью в Азербайджане. Но в тамошних долинах жило слишком много тюрок, согнавших местных с насиженных мест и уже прочно утвердившихся, и потому сынов Сасана выгнали прочь с позором и немалой кровью.