Люди из пригорода

А на улице была святая ночь – фиолетовая и спокойная, и ангелы радостно летали среди звезд, возвещая всему сущему Благую Весть. А к окошку хаты Козьей Бабушки прилипли двое голодных бомжат, которые неизвестно как попали в эту ледяную пустыню. Они долго бродили по деревне, но людей не нашли, и кроме собачьего лая, никто чужаков не приветствовал. И дети уже замерзли почти насмерть, а Козья Бабушка сладко спала и не слышала как по стеклу все слабее барабанят детские руки. Явдоха схватила на руки одного из них, батюшка Тарас второго, и вскоре спасенные дети, которые задумали найти тетку одного из них и перепутали и село, и дорогу, были накормлены и сидели в тепле. И как только все улеглось и успокоилось, оказалось вдруг, что в компанию затесался Тоскливец с Кларой – они сидели за столом с таким видом, как будто сидели за ним всегда, и Петро Нетудыхата, хоть насколько уж он был казак, а постеснялся выгнать взашей непрошеную парочку, а тут в дверь снова постучали. Явдоха тревожно осмотрела стол, за которым и так уже не оставалось ни одного свободного места, Петро открыл дверь, и перед взором порядком уже нагрузившегося сообщества оказалась та городская дамочка, которую Хорек лечил медком. Параська при виде ее зашипела, как спущенная шина, но остальные ее радостно приветствовали, и Хорек с замиранием сердца осознал, что, видать, она хорошо знакома не только с ним. Явдоха от досады, что в дом к ней лезут все, кому не лень, махнула рукой, но выгонять ее не стала, хотя и чувствовала себя при ней как-то странно, словно внезапно заболела гриппом, и пирушка продолжала набирать обороты. Но тут Голова почувствовал у себя на голове нечто ему хорошо знакомое – в ужасе он ощупал себя руками и покрылся холодным, отвратительным потом – не было никаких сомнений в том, что проклятые рога опять пробиваются наружу, чтобы позорить его перед всем честным народом, а так как шляпу он оставил в машине, то деваться ему было некуда. Но тут он обратил внимание, что за голову держится не он один – Тоскливец и Хорек тоже внимательно изучали собственные черепа и при этом понимающе поглядывали на него. И в этот самый момент произошло чудо, о котором долго потом вспоминали в Горенке в длинные зимние вечера, когда и поговорить-то особенно не о чем – батюшка Тарас прикоснулся к нагрудному кресту, и тут же непрошеная городская гостья покрылась черными, как смоль, волосами, а затем испарилась, как газ из бутылки с газированной водой, оставив после себя пустой стул да неприятный запах.

– Так вот с кем ты шляешься, – завизжала Параська и так врезала Хорьку по только что прорезавшимся и еще невидимым под остатками былой шевелюры рожкам, что голова у него чуть не лопнула от боли, он вскочил и, не одеваясь, побежал к Васылю, а за ним – Голова, который, правда, успел предупредить Галочку, что он ненадолго, и Тоскливей, который ничего не сказал Кларе, но та и так не подумала, что он побежал покупать ей подарок, и поэтому, пока он отсутствовал, принялась засовывать в свою сумочку все, что могла утащить со стола, не привлекая особого внимания основательно принявших на душу гостей. Как это ни странно, но их стремительное бегство не вызвало никакого любопытства, потому что про себя каждый решил, что они просто перебрали и вышли, чтобы освежиться. И через полчаса, когда они возвратились, им удалось незаметно занять свои места, и при этом каждый из них злорадно улыбался, поглядывая на опростоволосившихся друзей по несчастью.

«Так Тоскливец таки с ней тогда в моем шкафу развлекся, – думал Голова, – вот ненормальный». А Тоскливец думал: «Выходит Голова цыганку успел развлечь до меня, до того, как я залез в шкаф. Вот боров!». А Хорек не знал о том, что рога они приобрели себе раньше, и думал, что «стоит только какой-то городской, даже если это дьяволица, оказаться в селе, и Голова с Тоскливцем, вместо того чтобы справлять службу, виснут на ней, как елочные игрушки, и потом – на тебе – рогачу всего руководства». О своих собственных рогах он как-то сразу забыл, но ведь если бы не забывчивость, то представляешь, читатель, сколько всяких неприятностей вынуждены были бы хранить в своей памяти жители нашей славной Горенки? Нет, в слабой памяти, особенного сильно пола, есть свои многочисленные положительные стороны!